Илья Зайцев - Астраханское ханство

В нашем распоряжении есть косвенное свидетельство того, что и в 1530 г. Астрахань контролировалась ногаями. Летом 1530 г. великий князь московский Василий Иванович предпринял поход против Казани. Казанский хан Сафа-Гирей со своими подданными защищал город. По сообщению Никоновской летописи, "к ним же прииде на помощь из ногай Мамай, Мырзин сын болшей, со многими людми, да Яглычъ князь [144]со многими людми и Азтороканские люди" [ПСРЛ 1904: 47; Kurat 1954: 233; Атласи 1993: 290]. Заметим попутно, что скорее всего это место прочитано публикаторами, а вслед за ними и некоторыми исследователями неправильно. Вместо "Мамай, Мырзин сын болшей" следует читать "Мамай-мырзин сын болшей", т. е. старший сын мирзы Мамая, без указания его имени. Для сравнения можно привести аналогичный пассаж: "Мамай-мырзины люди" в описании событий 1538 г. [ПСРЛ 1904: 120]. Упоминает об астраханцах и ногаях — защитниках Казани и "Степенная книга" [ПСРЛ 1908: 605]. Поскольку ногаи пришли помогать Казани вместе с астраханцами, то, видимо, их влияние в Астрахани не ослабевало.

Несмотря на дружественные отношения с Москвой, Астрахань продолжала оставаться для великих князей одним из адресатов ордынского выхода. В докончании великого князя Василия Ивановича с дмитровским князем Юрием Ивановичем 24 августа 1531 г. в части, касающейся отношений с Ордой, Астрахань наряду с Казанью, Крымом и Касимовом продолжает упоминаться среди получателей выхода. Может быть, в реальности сумма, отпускавшаяся на Астрахань была минимальна. "Ордынская" статья докончания почти дословно повторяет аналогичное место в докончании Василия с Юрием 1504 г. Вероятно, без изменений внесенное в докончание 1531 г., это место отражало реалии начала века и могло не вполне соответствовать действительности начала 30-х годов.

Ввиду намечавшегося в Казани переворота Шейх-Али, будущий касимовский и казанский хан, в декабре 1530 г. был отправлен в Нижний Новгород. Однако 29 июня 1531 г., после произошедшего в мае переворота, на престол в Казани вступил хан Джан-Али, брат Шейх-Али, занимавший до этого касимовский трон. Как отмечал Г. Ахмеров, "изгнанный из Казани Шейх-Гали в отместку своему сопернику Джан-Гали вступил в секретный сговор с предводителями Астраханского и Ногайского ханств, за что и был по приказу московского князя сослан в Белоозерскую крепость" [Ахмеров 1998: 104]. Исследователь, очевидно, имел в виду сообщение летописи о том, что Шейх-Али, недовольный тем, что ему не досталась власть ни в Казани, ни в Касимове, "учал ссылатися в Казань и в иные государства без великого государя ведома", за что и был сослан на Белоозеро в начале 1533 г. [Худяков 1991: 106]. Это сообщение летописи не дает возможности однозначно утверждать, что Шейх-Али ссылался именно с Астраханью и ногаями, однако такое предположение Г. Ахмерова весьма вероятно.

К этому времени относится интересное свидетельство существования османо-ногайских связей: видимо, именно на их основе впоследствии возникнут связи астраханско-османские. В письме Сулеймана Кануни королю Сигизмунду I, написанном в Константинополе в третьей декаде рамазана 937 г. х. (16–25 мая 1531 г.), султан сообщал королю, что о своей приязни с ним он написал также крымскому хану Саадет-Гирею. Султан писал, что ногайский хан Абугай отдал свою дочь в жены Саадет-Гирею, а также предался под опеку султана, поэтому король должен быть в такой же дружбе и приязни с этими двумя ханами, как и с султаном [Katalog dokumentow 1959: 41, № 27; Matricularum 1915: 346, № 5914] (см. также [Османская 1984: 171]). Абугай, о котором идет речь в письме Сулеймана, по-видимому, является мирзой Абу-л-Хайром, сыном Мухаммеда-Али. "Абдельгаер царевич" Упоминается в Посольских книгах по связям Московского государства с Ногайской Ордой под 1508 г. В этом году он кочевал за Волгой и провожал русского посла князя Темиря Якшенина, посланного из Москвы к ногайским "князем и мурзам з грамотами для литовского Дела" [Посольская книга 1984: 64, 76]. В июне 1508 г. Абу-л-Хайр придал Василию Ивановичу грамоту со своим послом Якшеем с предложением дружбы [Посольская книга 1984: 76–77]. Чем объяснялся поворот политики Абу-л-Хайра в конце 20-х годов XVI в. в сторону сближения с Крымом и османами (как следует из письма Сулеймана Сигизмунду, он даже принял османское покровительство или, быть может, вассалитет), сказать трудно. Поскольку Абугай назван ханом, возможно, это один из подставных, марионеточных монархов, которых бии Ногайской Орды иногда короновали для придания своему правлению легитимности (для получения от такого марионеточного хана титула "беклербек").