Петр Черкасов - Александр II и Наполеон III. Несостоявшийся союз (1856–1870).

Поддержав Наполеона III сначала в Италии, а затем и в Сирии, Александр II продолжал надеяться на взаимность. В Петербурге все еще не охладели к «французскому проекту» и даже попытались придать русско-французскому «согласию» официальное оформление, выходящее за пределы секретного соглашения 3 марта 1859 г.

Граф Киселев получил указание выяснить отношение тюильрийского кабинета к возможному заключению союзного договора между Россией и Францией. Центральным пунктом этого союза, по мнению Горчакова, должно было стать тесное взаимодействие двух стран на Востоке, что, конечно же, напрямую затрагивало интересы Турции. Логика Горчакова состояла в попытке распространить наполеоновский “principe des nationalites”, которого Наполеон III придерживался в Италии, также и на Балканы, где христианские провинции давно мечтали освободиться от турецкого господства.

На конфиденциальных переговорах, которые в Париже Киселев вел по этому вопросу с императором Наполеоном, его сводным братом графом де Мории и министром иностранных дел Тувенелем, русский посол предложил следующую программу: «Обоюдное желание сохранения Оттоманской империи, доколе будет возможно, и согласие избегать всякого удара извне, который мог бы ускорить ее падение; в случае значительного кризиса, взаимное обязательство не преследовать никакой исключительной выгоды. Обещание действовать сообща с целью не дозволять, чтобы какая-либо великая держава воспользовалась кризисом, дабы извлечь из него для себя выгоды, противные европейскому равновесию и интересам России и Франции. Наконец, соглашение относительно окончательного разрешения в этом случае Восточного вопроса путем образования на Балканском полуострове небольших независимых государств, в пределах их естественных границ, соединенных федеративными узами и имеющих общую столицу в Константинополе, провозглашенном вольным городом» [436] Татищев С.С. Император Александр. Его жизнь и царствование. М., 2006. С. 210. .

Если французская сторона в принципе согласится с этой программой совместных действий, то, как заявил Киселев, он уполномочен своим императором продолжить переговоры до подписания с Францией оборонительного договора.

Принципы предложенного Россией союза, ориентированного на общую политику в Восточном вопросе, не совпадали с интересами бонапартистской Франции, привыкшей действовать на Востоке самостоятельно. Но отвергнуть эту идею в Тюильри некоторое время не решались, пока не подвернулся удобный случай.

22-24 октября 1860 г. в Варшаве состоялась встреча Александра II с австрийским императором Францем-Иосифом и прусским принцем-регентом Вильгельмом, управлявшим за больного короля Фридриха-Вильгельма IV. На встрече обсуждались возможные последствия активизации освободительного движения в Италии и Венгрии на Польшу, чего так опасались в Петербурге и Вене. Никакой антифранцузской направленности – ни явной, ни скрытой – на Варшавских переговорах не было. Тем не менее, эта встреча была воспринята Наполеоном III как попытка возродить Священный союз, а участие в ней Александра II в Тюильри оценили как недружественный акт по отношению к Франции, только что завершившей войну с Австрией. Любопытно, что Наполеон определил такое свое отношение к встрече трех монархов еще до того, как она состоялась, едва лишь стало известно о том, что Александр, Франц-Иосиф и Вильгельм намерены встретиться.

Раздражение в связи с предстоящей встречей в Варшаве охватило даже тех лиц из окружения французского императора, кто считался друзьями России. Среди них, в первую очередь, графа де Мории, который при встрече заметил Киселеву: «Это очень досадно, и наводит на раздумье. Положим, император не боится коалиции, конечно нет! Но все же это может вредно повлиять на предрасположение к согласию наших обоих правительств» [437] Там же. С. 211. .

Попытка Киселева успокоить Мории ссылками на то, что приезд в Варшаву Франца-Иосифа объясняется лишь желанием австрийского императора как-то искупить свою вину за неблаговидное поведение в Крымскую войну и попытаться восстановить прежние дружеские отношения с Петербургом, не произвела впечатления на Мории.

1 октября 1860 г., т. е. за три недели до встречи в Варшаве, Мории обратился с личным письмом к своему другу, князю Горчакову, которому передал слова Наполеона после получения известия о встрече в Варшаве. «Я крайне опечален этим варшавским свиданием, причем даже не по существу, а по внешнему его виду, – сказал император. – Огласка, политический эффект этой встречи принимаются в Европе за несомненный признак охлаждения с Францией, а это очень жаль и меня огорчает. Я хорошо знаю, что чувства императора ко мне не изменились, но наша признанная дружба была великой взаимной силой, тогда как кажущееся удаление ослабляет нас обоих» [438] Моту, Due de. Extrait des Memories. Une Ambassade en Russie, 1856. R, 1892. P.213 .