Андрей Смирнов: Империя Наполеона III

Книга Смирнова А.Ю. посвящена одной из драматических страниц французской истории — государственному перевороту Луи-Наполеона Бонапарта 2 декабря 1851 года, в результате которого через год во Франции был установлен режим Второй империи и окончательно оформился тот метод управления, который вошел в историю под названием бонапартизма, став на долгие годы примером для подражания в странах Латинской Америки, Азии, Африки и даже в России (достаточно напомнить, что Президент РФ В. В. Путин в своей автобиографии на вопрос журналистов: «Кто из политических лидеров вам интересен?» — без запинки ответил: «Наполеон Бонапарт». — см. «От первого лица: разговоры с Владимиром Путиным». М., 2000, с. 175).

К числу несомненных достоинств книги относятся продуктивные попытки поставить сравнительно узкую тему госпереворота 2 декабря 1851 года в общий контекст французской и мировой истории как начала новой разновидности бонапартизма — бонапартизма социал-национального, в своей доктринальной основе ориентированного на «низы» — крестьян, рабочих, мелких буржуа города.

Автор не ограничивается традиционным анализом двух попыток его героя захватить власть во Франции — в 1836-м (Страсбург) и в 1840-м (Булонь), он подробно анализирует разработку будущим Наполеоном III социальной и национальной доктрины необонапартизма (брошюры «Наполеоновские идеи» — 1839 г. и «Наполеоновская идея» — 1840 г., а также почти «марксистский» трактат «Уничтожение нищеты» — 1844 г.), отмечая при этом как воздействие в детстве на восприятие мира его «дядьки» — сына бывшего якобинца и друга Робеспьера Филиппа Лё Ба, так и трудов социалистов-утопистов Сен-Симона и Роберта Оуэна, которые Луи-Наполеон усиленно штудировал в тюрьме в 1840–1847 годах.

И не этот ли «марксистский бонапартизм» Наполеона III вызвал такую ярость Карла Маркса и его известный памфлет «18 брюмера Луи Бонапарта» (на это обстоятельство специальное внимание обращает автор), ибо основатель I Интернационала увидел в необонапартизме серьезного конкурента в рабочей среде Европы тех времен?

Полвека спустя аналогичного конкурента, но уже в крестьянской среде, увидит в П.А. Столыпине — «аграрном бонапартисте» — последователь Маркса в России В.И. Ленин.

Автор совершенно прав в главном: в отличие от своего великого дяди, его племянник задолго до прихода к власти детально разработал и сумел достаточно эффективно распространить в «низах» — через газеты, салоны-клубы, бижутерию (значки, брелоки, открытки и т. п.) — азы своей социальной доктрины бонапартизма, что и обеспечило ему в 1848–1851 годах политический успех среди крестьян и рабочих Франции, в массе своей проголосовавших за него как за президента Второй республики, а затем на плебисците 21–22 декабря 1852 года поддержавших и его госпереворот.

А. Ю. Смирнов, на наш взгляд, убедительно доказывает: Луи-Наполеон предложил «пехоте» Второй республики — массовому избирателю — своеобразный «третий путь» социального авторитаризма, окрашенного лозунгом «Великая Франция», намеченного между заскорузлым монархизмом Бурбонов с Орлеанами и безудержным демократизмом республиканцев, уже однажды, в 1792–1794 годах, сорвавшимся в якобинский террор и сделавшим поэтому пугалом демократии гильотину.

Более того, его аргументация в пользу «социального бонапартизма» Наполеона III является несомненной новизной его исследования: теория и практика Второй империи действительно свидетельствовала, что этот режим проводил политику патернализма в отношении рабочих, вводил элементы их социальной защиты и даже ратовал за «народный капитализм», т.е. за участие рабочих в акционировании предприятий, что ныне широко распространено в Западной Европе. Не подлежит сомнению и тезис автора о контроле правительственных фабрично-заводских инспекторов Второй империи за деятельностью капиталистов — владельцев предприятий, как и его продуктивный вывод о том, что Наполеон III не был чужд поддержке научно-технической революции во Франции — именно при нем началось в стране бурное железнодорожное строительство, реконструкция Парижа, проведение первых всемирных промышленных выставок и т. д.

И все же не стоит идеализировать Наполеона III как политика. Если суммарно определить его «принципы», то это — политический цинизм: люди настолько мелки, завистливы, жадны и честолюбивы, что управлять ими можно, только поощряя эти низменные инстинкты и раздувая их честолюбивое воображение.