Коллектив авторов Биографии и мемуары - Пушкин в воспоминаниях и рассказах современников

Впервые опубликованная Л. Н. Майковым в журнале «Русский Вестник» (1893, № 9, стр. 160—167) «Встреча с Пушкиным за Кавказом» была затем перепечатана нм в книге «Пушкин» (СПб., 1899).

Уже позднее этой записки М. И. Пущин написал свои обширные «Записки», в значительной мере посвящённые декабрьским событиям и колониальным войнам, в которых он принимал деятельное участие. Впервые полностью они опубликованы в «Русск. Архиве», 1908, № 11—12. В них Пущин также вспоминает о своей встрече с Пушкиным, но уже только в форме попутных замечаний.

Манифест о разрыве с Турцией издан был 14 апреля 1828 г. 14 июня действующая армия перешла границу, а уже 25 июня штурмом, без осады, взят был Карс. Столь же лёгкими оказывались и другие победы, поскольку ни регулярные войска Аббаса-Мирзы ни ополчения турецких пашей не были сколько-нибудь серьёзными противниками. Если, вопреки очевидной слабости неприятеля, война затянулась до октября 1829 г., то объяснялось это всего более нерешительностью русского командования, вынужденного учитывать нежелание Николая I наносить слишком чувствительные удары неприятелю и тем самым создавать угрозу существованию Турецкой империи.

Внезапный отъезд Пушкина 1 мая 1829 г. в действующую армию, без разрешения царя и Бенкендорфа, вызвал серьёзное беспокойство правительства, конкретно выразившееся в срочной рассылке предписаний об установлении за Пушкиным бдительного надзора. Бенкендорф склонен был путешествие Пушкина приписать желанию его повидаться с декабристами, сосланными в кавказский корпус. Подозрения эти были несомненно основательны: на Кавказе в 1829 г. служило около шестидесяти бывших членов тайных обществ, и именно в их кругу Пушкин по преимуществу проводил время, находясь в армии.

Пушкин прибыл в русский лагерь 13 июня.

Историк турецкой кампании, генерал Ушаков писал: «Перестрелка 14 июня 1829 г. замечательна потому, что в ней участвовал славный поэт наш А. С. Пушкин… Когда войска, совершив трудный переход, отдыхали в долине Инжа-су, неприятель внезапно атаковал переднюю цепь нашу, находившуюся под начальством полковника Басова. Поэт, в первый раз услышав около себя столь близкие звуки войны, не мог не уступить чувству энтузиазма. В поэтическом порыве он тотчас выскочил из ставки, сел на лошадь и мгновенно очутился на аванпостах. Опытный майор Семичев, посланный генералом Раевским вслед за поэтом, едва настигнул его и вывел насильно из передовой цепи казаков в ту минуту, когда Пушкин, одушевлённый отвагою, столь свойственною новобранцу-воину, схватив пику после одного из убитых казаков, устремился противу неприятельских всадников. Можно поверить, что донцы наши были чрезвычайно изумлены, увидев перед собою незнакомого героя в круглой шляпе и бурке. Это был первый и последний военный дебют любимца муз на Кавказе» («История военных действий в Азиатской Турции в 1828 и 1829 годах», ч. 2, Варшава, 1843, стр. 303).

Описал это сражение и сам Пушкин (в альбоме Ел. Н. Ушаковой он зарисовал свой автопортрет, в бурке и с пикой в руках) в главе III «Путешествия в Арзрум», запечатлев в своём повествовании и Пущина: «Граф послал Пущина осмотреть овраг. Пущин поскакал. Турки приняли его за наездника и дали по нём залп. Все засмеялись». «Вечером, — заключает Пушкин, — я узнал, что в сём сражении разбит сераскир арзрумский, шедший на присоединение к Гаки-Паше с 30 000 войска. Сераскир бежал к Арзруму; войско его, переброшенное за Саган-лу, было рассеяно, артиллерия взята, и Гаки-Паша один оставался у нас на руках».

Арзрум занят русскими войсками без боя 27 июня 1829 г. Сераскир с десятитысячным войском и со всей артиллерией сложил оружие.

Лёд сломан.

«Во Владикавказе нашёл я Дорохова и Пущина, — писал Пушкин в „Путешествии в Арзрум“. — Оба ехали на воды, лечиться от ран, полученных ими в нынешние походы. У Пущина на столе нашёл я русские журналы. Первая статья, мне попавшаяся, была разбор одного из моих сочинений. В ней всячески бранили меня и мои стихи. Я стал читать её вслух. Пущин остановил меня, требуя, чтоб я читал с большим мимическим искусством… Требование Пущина показалось мне так забавно, что досада, произведённая на меня чтением журнальной статьи, совершенно исчезла, и мы расхохотались от чистого сердца». Сам Пущин в письме к брату из Кисловодска от 25 августа 1829 г. писал: «Время здесь провожу довольно приятно. Лицейский твой товарищ Пушкин, который с пикою в руках следил турок перед Арзрумом, по взятии оного возвратился оттуда в приехал ко мне на воды, — мы вместе пьём по несколько стаканов кислой воды и по две ванны принимаем в день» («Щукинский сборник», в. 3, М., 1904, стр. 324).