Коллектив авторов Биографии и мемуары - Пушкин в воспоминаниях и рассказах современников

Письмо это впервые напечатано в «Воспоминаниях» А. П. Керн. Подлинник его — в Пушкинском Доме («П. С.», XXXVI, стр. 3—4). Ответ Керн до нас не дошёл. Ответное письмо Пушкина Керн от 14 августа 1825 г.

Пишите мне вдоль, поперёк и по диагонали.

Выдержка из письма Пушкина 28 августа 1825 г. приведена мемуаристкой неточно.

Не правда ли, я гораздо любезнее в письмах, чем в натуре? Но приезжайте в Тригорское, и я обещаю вам быть любезным до чрезвычайности: я буду весел в понедельник, восторжен во вторник, нежен в среду, дерзок в четверг, в пятницу, субботу и воскресенье буду чем вам угодно, и всю неделю буду у ваших ног.

Письмо от 8 декабря 1825 г. впервые напечатано в «Воспоминаниях» Керн. Об отправленном ею Пушкину Собрании сочинений Байрона см. «П. С.», XVII—XVIII, стр. 69. Гюльнара и Лейла — героини поэмы Байрона «Корсар» и его же повести «Гяур». Случившаяся перемена — смерть Александра I. Пушкин, не подозревая о междуцарствии, тогда же, 4 декабря, писал П. А. Катенину: «Может быть нынешняя перемена сблизит меня с моими друзьями. Как верный подданный должен я конечно печалиться о смерти государя; но как поэт, радуюсь восшествию на престол Константина I, в нём очень много романтизма… К тому же он умён, а с умными людьми всё как-то лучше; словом я надеюсь от него много хорошего».

Никак не ожидал, волшебница, чтобы вы обо мне вспомнили, и от глубины сердца благодарю вас. Байрон получил в глазах моих новую прелесть, — все героини его облекутся в моем воображении в черты, забыть которые невозможно. Вас буду видеть я в Гюльнаре и в Лейле; самый идеал Байрона не мог быть более божественно прекрасен. Итак, вас и всегда вас судьба посылает для услаждения моего уединения. Вы — ангел-утешитель, но я — только неблагодарный, что ещё ропщу. Вы отправляетесь в Петербург, — и моё изгнание тяготит меня более, чем когда-либо. Быть может, перемена, только что происшедшая, приблизит меня к вам, — не смею надеяться. Не станем верить надежде: она ничто иное, как хорошенькая женщина, которая обходится с нами, как со старыми мужьями. А что поделывает ваш муж, мой кроткий гений? Знаете ли, — в его образе я представляю себе врагов Байрона, включая в их число и жену его. — 8 дек.

Опять берусь за перо, чтобы сказать вам, что я у ваших колен; что я люблю вас; что иногда ненавижу вас; что третьего дня говорил про вас ужасные вещи; что я целую ваши прелестные ручки; что снова целую их, в ожидании лучшего; что больше сил моих нет, что вы божественны и т. д.

Керн ошибается: Е. А. Баратынский не посещал Пушкина в Михайловском.

Мемуаристка, конечно, вполне сознательно изменяет истине, говоря о нежных отношениях между Пушкиными, родителями и сыном. Холодность Н. О. Пушкиной к старшему сыну ни для кого не была секретом, равно как и сдержанно-равнодушное отношение поэта к родителям (см. у Вяземского, стр. 355 [См. ниже ссылки на прим. 209 [374]. — Прим. lenok555 ]). Однако в этот приезд в Петербург Пушкин, видимо, действительно, пытался установить более близкие отношения с родителями. 14 июня 1827 г. Дельвиг писал П. А. Осиповой, что Пушкин «явился таким добрым сыном, как я и не ожидал» («Письма Пушкина», т. II, стр. 245). Откровеннее Керн высказывается в своих «Воспоминаниях о Пушкине, Дельвиге и Глинке» (стр. 294): «Быв холостым, он редко обедал у родителей, а после женитьбы почти никогда. Когда же это случалось, то после обеда на него иногда находила хандра. Однажды в таком мрачном расположении духа он стоял в гостиной у камина, заложив назад руки… Подошёл к нему Илличевский и сказал:

Это развеселило Пушкина, и он сделался очень любезен».

О Льве Пушкине, его литературном вкусе и поэтическом таланте см. у Вяземского, стр. 383—385, а также у Л. Майкова, «Пушкин», 1899, стр. 27 и след. Декабрист Н. И. Лорер вспоминал о нём: «В душе — поэт, а в жизни — циник страшный. Много написал он хороших стихотворений, но из скромности ничего не печатает, не дерзая стоять на лестнице поэтов ниже своего брата» («Записки Н. И. Лорера», М., 1931, стр. 197).

Почему вы допустили его умереть? Он тоже был влюблён в вас, не правда ли?

Керн намекает на восторженную и неразделённую любовь Веневитинова к кн. 3. А. Волконской. О Керн Веневитинов говорил, что «любуется ею, как Ифигенией в Тавриде, которая, мимоходом сказать, прекрасна» (А. П. Пятковский, «Князь В. Ф. Одоевский и Д. В. Веневитинов», СПб., 1901, стр. 129).