Александр Чубарьян - Канун трагедии [Сталин и международный кризис - сентябрь 1939 - июнь 1941 года]

Решающим аргументом для литовских политиков в пользу принятия советских требований было возвращение Вильно. Они поручили министру попытаться убедить советское прави­тельство не вводить в договор пункт о советских гарнизонах на территории Литвы в мирное время, но в целом литовские вла­сти дали согласие на подписание договора о взаимопомощи.

7 октября вечером Ю. Урбшис возвратился в Москву, и пе­реговоры возобновились. Министр заявил о согласии Литвы на подписание договора о взаимопомощи и снова просил не вклю­чать пункт о вводе советских войск. Но Сталин и Молотов отве­тили на это решительным отказом. Они напомнили, что "любое капиталистическое государство в таких обстоятельствах про­сто заняло бы Литву", в то время как Советский Союз отнюдь не посягает на ее независимость 58.

9 октября правительство Литвы подтвердило свое согласие на договор, и 10 октября в Москве состоялось его подписание.

По предложению Москвы проекты обоих договоров были объединены в один под названием "Договор о передаче Литов­ской республике города Вильно и Виленской области и о взаимо­помощи между Советским Союзом и Литвой". Перечень кон­кретных мест расположения гарнизонов был опущен, а количест­во войск определено в 20 тыс. человек. В договоре было указано, что г. Вильно и Виленская область передаются Литовской респуб­лике в целях закрепления дружбы между СССР и Литвой 59.

* * *

Говоря в целом о договорах Советского Союза со странами Прибалтики, следует еще раз подчеркнуть значение для приня­тия ими решений позиции Германии и англо-французского бло­ка. Что касается Германии, то, несмотря на свои традиционные связи со странами Балтийского региона, в Берлине твердо при­держивались политики невмешательства, вытекавшей из сек­ретного протокола с Советским Союзом о разделении сфер вли­яния. В пространной беседе с итальянским министром иностран­ных дел графом Чиано 1 октября фюрер заявил, что в немецкие интересы не входит иметь враждебного соседа на востоке и что политическая и экономическая организация на территориях к востоку от известной линии является исключительно делом Рос­сии 60. Судя по документам, эта линия была доведена немцами до сведения Таллина, Риги и Каунаса.

В любом случае руководители Эстонии, Латвии и Литвы, как мы уже видели, отчетливо понимали, что ни на какую поддерж­ку Берлина они рассчитывать не могут. В этом отношении следу­ет упомянуть сообщение Риббентропа немецким послам в октя­бре 1939 г. До их сведения доводилось, что во время переговоров в Москве состоялась конфиденциальная дискуссия о разделении сфер интересов в Восточной Европе, и в частности касающихся бывшего Польского государства, а также Литвы, Латвии и Эсто­нии. При этом была упомянута советско-германская граница в Польше по договору от 28 сентября и германо-литовская. И в за­ключение следовал вполне определенный вывод: "Это означает, что Литва, Латвия, Эстония и Финляндия не принадлежат к гер­манской сфере интересов". "Я прошу Вас, — обращался министр к немецким послам в Таллине, Риге, Хельсинки, — воздержаться от каких-либо заявлений по этим вопросам" 61.

Схожая позиция была изложена Гитлером и Риббентропом во время их беседы с эстонским послом в Берлине Меллерсо- ном. Они активно защищали соглашение с Советским Союзом, подчеркивая, что Германия извлекает большую пользу от свя­зей с Россией 62. Естественно, в сентябре — октябре, после под­писания договора с Советским Союзом, Германия была заинте­ресована в соблюдении его условий, всячески подчеркивала это и особенно стремилась полностью выполнять те из них, ко­торые касались разделения сфер влияния.

Следует обратить особое внимание на германскую пози­цию, поскольку все Балтийские страны в той или иной степени ориентировались в 30-е годы именно на Германию, а также и на Великобританию. По мнению М. Ильмярва, именно ставка на Германию оказала негативное воздействие на политику Эс­тонии и других стран Балтии, ослабив их позиции и в целом и на переговорах с Советским Союзом.

Страны Балтии не получили поддержки и состороны Анг­лии и Франции, влияние и интересы которых традиционно в меньшей степени распространялись на этот регион. Кроме то­го, находясь в состоянии войны, Лондон и Париж предпочита­ли занимать более осторожную позицию. Наконец, в отноше­нии Прибалтики линия Лондона очень напоминала ту, которую британский военный кабинет вел после вступления советских войск в Польшу. Фактически, как и в этом случае, руководите­ли Великобритании и Франции не выразили серьезного недо­вольства или протеста Советскому Союзу. К тому же весьма ак­тивно муссировалась идея, что договоры СССР со странами Прибалтики могут препятствовать распространению влияния Германии и в дальнейшем даже привести к обострению отно­шений между ними.