Александр Чубарьян - Канун трагедии [Сталин и международный кризис - сентябрь 1939 - июнь 1941 года]

Таким образом, Сталин снова оказался перед необходимо­стью принимать какое-либо решение. У нас нет никаких свиде­тельств о заседаниях в Кремле. Видимо, как это было и раньше, решения принимались в узком составе и без протоколов.

Дневник посещений Сталина позволяет отметить, что ин­тенсивность встреч Сталина с наиболее доверенными ему людьми резко усилилась в конце 1940 — начале (особенно в феврале — апреле) 1941 г. Очевидно, именно тогда, т.е. в самом конце 1940 г., а скорее, в феврале — марте 1941 г. и было приня­то общее решение 9.

Собственно выбор действий был невелик. Все возможности были исчерпаны значительно раньше. И теперь, в начале 1941 г. уже не могло быть речи о каком-то кардинальном повороте. Гитлер уже захватил почти всю Европу, включая Балканы. Он отказался от решающей битвы за Англию, опасаясь ее превос­ходства на море и активного вмешательства Соединенных Штатов Америки.

Советское руководство смогло лишь обезопасить себя от возможной войны на два фронта, подписав договор о нейтрали­тете с Японией, что, несомненно, может быть оценено как успех внешней политики СССР. Оно даже не рассматривало возмож­ность ориентации на Великобританию, которая была слаба и смогла лишь устоять перед Германией. К тому же предложения Черчилля были весьма расплывчаты. Скорее всего, в Москве понимали, что в случае войны логикой событий СССР и Англия так или иначе окажутся в одном лагере.

Сопоставляя самые различные факты, анализируя меры, принятые в СССР в конце 1940—начале 1941 г., и последующие события, внимательно вчитываясь в выступления и замечания деятелей самого различного калибра, можно прийти к обосно­ванному заключению: в Москве сделали вывод об обострении международной ситуации и приняли решение начать непосред­ственную подготовку к возможной большой войне.

Поэтому заявление ряда историков о том, что советское ру­ководство перешло от оборонительной к наступательной такти­ке, является необоснованным. Главное состояло в том, что началась интенсивная подготовка к войне. Это вывод не зафи­ксирован специальным постановлением, мероприятия были растянуты по времени. Некоторые из них осуществлялись ра­нее, еще в 1940 г. и были лишь активизированы весной 1941 г., за ними последовали другие.

Намеченные меры касались прежде всего внутреннего раз­вития Советского Союза. Ознакомление с решениями Полит­бюро и Секретариата ЦК ВКП(б) с середины и особенно с кон­ца 1940 — начала 1941 г. показывает, что практически на каж­дом заседании речь шла о производстве новых видов оружия, о срочной модернизации армии. Первые шаги в этой области бы­ли предприняты сразу же после подведения итогов советско- финской войны, выявившей слабость Красной Армии, ее тех­нической оснащенности и подготовки командного состава. Приведем лишь некоторые факты.

На заседании Политбюро ЦК ВКП(б) в июле 1940 г. было принято решение о дополнительном финансировании опыт­ных работ по самолетостроению, о создании двухместного са­молета первоначального обучения, о синхронных оптических прицелах для бомбомета 10. На другом заседании было решено начать изготовление автоматического прибора для вывода са­молета из пикирования 11, о закупках в Германии новых типов авиационной техники 12, о создании одноместного пикирующе­го бомбардировщика М-90 13, об организации производства бронекорпусов и бронемашин к танкам KB 14и т.п.

Упомянутые решения принимались в течение июля — авгу­ста 1940 г. Их число неизмеримо возросло в конце 1940 — нача­ле 1941 г. В этой связи стоит обратить внимание на слова Стали­на, сказанные им на приеме в Кремле после парада и демонст­рации 7 ноября 1940 г. Заявив в свойственной ему манере о не­обходимости "постепенно переучиваться", он заявил: "Мы не готовы для такой воздушной войны, которая идет между Герма­нией и Англией. Оказалось, что наши самолеты могут задержи­ваться только 35 минут в воздухе, а немецкие и английские — по несколько часов. Если наши воздушные силы, транспорт и т.п. не будут на равной высоте с силами наших врагов (а такие у нас все капиталистические государства и те, которые прикра­шиваются под наших друзей!), они нас съедят" 15. Далее Сталин уверял, что, кроме него, никто не занимается этим вопросом и т.д. Г. Димитров писал, что он никогда не видел и не слышал Сталина таким, как в тот вечер 16. В конце ноября Сталин в бе­седе с Димитровым заявил: "Неправильно считать Англию раз­битой. Она имеет большие силы в Средиземноморье. Она непо­средственно стоит у Проливов... Наши отношения с немцами вежливы, но между нами есть серьезные трения" 17.