Александр Чубарьян - Канун трагедии [Сталин и международный кризис - сентябрь 1939 - июнь 1941 года]

4 февраля 1941 г. во время чествования Ворошилова Сталин как бы начал подводить итоги внешней политики, сказав, что благодаря ей СССР успел и использовал мирные условия. Но проводить политику нейтралитета и быть в стороне от вой­ны помогали армия и флот. "Мы имеем уже 4-миллионную ар­мию наготове для всяких неожиданностей" 18.

На заседании Политбюро и Секретариата ЦК ВКП(б) поми­мо программ о перевооружении армии постоянно рассматри­вались вопросы замены военных руководящих кадров. Этот процесс начался после зимней войны и был ускорен в начале 1941 г. Другой вопрос, насколько все эти меры оказались эффе­ктивными, но они определенно были усилены. В апреле в соот­ветствии с указаниями СНК и ЦК ВКП(б) были размещены заказы на авиабомбы и взрыватели, принято постановление "О плане текущих военных заказов на II квартал 1941 г.", а в мае — "О производстве танков Т-34 в 1941 г." В мае же предпри­нят ряд мер по прикрытию государственной границы СССР. 23 апреля вышло партийно-правительственное постановление "О новых формированиях в составе Красной Армии" и утвер­жден "План проведения сборов высшего начсостава, игр, поле­вых поездок и учений в округах в 1941 г." 19.

В то же время следует ясно осознавать, что все же главным признаком изменения линии Кремля были не военные приго­товления, поскольку программа перевооружений осуществля­лась уже длительное время и первые ее результаты (судя по не­которым высказываниям советских военных) планировалось получить в 1942 г., а политика руководства страны в сфере идеологии и пропаганды, в том числе и по линии Коминтерна. Она позволяет наглядно проследить характер и динамику пере­мен в советско-германских отношениях, а также те направле­ния, по которым советские лидеры готовились к возможной предстоящей схватке с нацистской Германией.

Весь этот процесс был ранее мало изучен в отечественной историографии, и только сравнительно недавно российский исследователь В.А. Невежин ввел в научный оборот значитель­ное число архивных документов, раскрывающих роль пропа­ганды и агитации, литературы, искусства и науки, перемен в идеологической сфере. По мнению В.А. Невежина, «пропаган­дистские структуры, вынужденно "законсервировавшие" свою антифашистскую направленность на первом этапе действия пакта Молотова — Риббентропа, уже с лета 1940 г. стали прояв­лять активность в деле добывания "негатива", направленного против Германии» 20. Особенно это стало заметно в конце 1940 — начале 1941 г. Если ранее нередки были случаи, когда представители ряда печатных изданий получали выговоры за любые антигерманские или антифашистские материалы, то те­перь ситуация в корне менялась. Статьи или кинофильмы за­прещались за излишне "примиренческий и идиллический" тон в отношении Германии.

28 августа 1940 г. была принята директива Главного полити­ческого управления Красной Армии (ГлавПУ) о перестройке партийно-политической работы. Согласно этой директиве всем Военным советам предписывалось преодолевать настроения благодушия. "Каждый военнослужащий должен быть внутрен­не отмобилизован, с учетом военной обстановки, когда и на За­паде и на Востоке полыхает пожар мировой войны" 21.

В.А. Невежин приводит выдержки из выступления главного идеолога партии А.А. Жданова 30 ноября 1940 г., в котором го­ворилось об опасном "безмятежном состоянии, о беспечном отношении к вопросам обороны". Он сослался на сталинское высказывание о необходимости готовиться к неожиданностям, чтобы не быть застигнутыми врасплох, и указал на недостатки в подготовке к возможной войне. Жданов отметил: "Некото­рые товарищи приходят в ужас от мысли о неизбежности людских жертв и материальных потерь в грядущей войне. Если придется воевать, то мы должны быть не менее энергич­ными и не менее жестокими, чем наш военный противник" 22.

Спустя более года после эйфории и успокоенности речь главного советского идеолога звучала совершенно по-иному. Как в этом выступлении, так и во многих других речах, а также документах конца 1940 — начала 1941 г. постоянно обращалось внимание на усиление боевой готовности, на необходимость изживать "мирные" настроения беспечности. Создавалось впе­чатление, что существовала общая установка. В полной мере это стало очевидным в феврале 1941 г., когда недавно назначен­ный начальник ГлавПУ А.И. Запорожец направил на имя А.А. Жданова подробную докладную записку о состоянии про­паганды среди населения 23. Дневник посещений Сталина фик­сирует, что именно в день отправки записки Жданов и Запоро­жец почти три часа находились в кабинете Сталина 24. Данный факт не оставляет сомнений, что записка Запорожца не была его личной инициативой. Она отражала позицию Сталина и Жданова и, вероятно, решения, принятые руководством пар­тии и страны.