Нэнси Митфорд - Король-Солнце [The Sun King]

Ленотр относился к тому типу людей, который осо­бенно импонировал Людовику XIV. Он чувствовал себя более комфортно со своими слугами, нежели с изыс­канными аристократами и напыщенными буржуа из своего непосредственного окружения. Ленотр был для него в какой-то степени тем же, чем Джон Браун для королевы Виктории. Его отличала прямота характера и непринужденная манера держаться. Если он был в чем- то не согласен со своим господином, то заявлял об этом открыто. В 1678 году Ленотр поехал в Италию знако­миться с искусством разведения садов и получил ауди­енцию у папы. Когда королю сказали, что садовник по- братски обнимался с Его Преосвященством, Его Величество заметил, что ничуть не удивлен и добавил: «Он всегда обнимает меня, когда я возвращаюсь из пу­тешествия». Как-то Людовик предложил своему садов­нику герб, но тот ответил шуткой: «У меня уже есть герб: три слизня, увенчанные капустными листьями».

Ленотр в такой же степени терпеть не мог цветы, в какой король их обожал, и по этой причине всегда го­рячо возражал против клумб, которые его заставляли разбивать перед королевскими дворцами. Он считал, что цветники нужны только нянькам, чтобы радовать их взор. Пристрастие короля к цветам привело к появлению пер­вого Трианона, утопающего в цветах павильона из бе­лого и синего фарфора. Любимыми цветами Людовика были тюльпаны. Когда король нс воевал с Голландией, он закупал у тамошних цветоводов до четырех милли­онов луковиц тюльпанов в год. С годами Людовик стал отдавать предпочтение цветам апельсиновых деревьев и туберозам, левкоям и желтофиолям, нарциссам и жас­мину.

Ленотр через всю жизнь пронес интерес к живопи­си и искусству. Его жилище вТюильри изобиловало кра­сивыми вещами, включая китайский фарфор. Уходя из дома, он оставлял ключи на гвоздике, чтобы ценители искусства, нагрянувшие в его отсутствие, не были ра­зочарованы и могли полюбоваться великолепной кол­лекцией.

Не менее значимую роль в обустройстве Версаля сыг­рал Квентини. Он разводил огород. Сначала он работал адвокатом в Пуатье, но подлинной его страстью были овощи и фрукты. Его книгу по садоводству и огородни­честву можно причислить к лучшим изданиям на эту тему; она пробуждает в читателе страсть к огородниче­ству; его советы подробны и просты настолько, что их способен понять даже ребенок. Любимым садовым де­ревом Квентини была груша. В своей книге он дает опи­сание пяти сотен лучших грушевых деревьев из коро­левского сада. Своему любимому сорту Bon Chretien d’Hiver 4он посвятил поэтический панегирик. Квенти­ни считал, что природа не создала ничего совершенней этой груши. Ее крупный плод изумительно правильной формы имеет красивый желтый цвет с розовым румян­цем на боку, обращенном к солнцу, н порой! весит бо­лее полукилограмма. Плоды этой груши хорошо хранят­ся. Что касается их вкуса, то он бесподобен; нежная мякоть отдаст легким ароматом и истекает сладким со­ком. Распространено мнение, что эта груша может рас­ти только в тепличных условиях, но господин Квенти­ни приводит многочисленные факты и данные, опровергающие это утверждение. Правда, он согласен, что в условиях оранжереи сорт плодоносит гораздо луч­ше. Все остальные сорта груш Квентини делит на хоро­шие, менее хорошие и средние. О плохих грушах он не упоминает.

Король обожал Квентини. Он возвел его в дворян­ство и подарил дом в саду, куда часто наведывался про­гуляться. Сегодня сад и огород остались почти без изме­нения, включая калитку с надписью «Public» 5, через которую входили жители Версаля, чтобы бесплатно взять овощи.

Груши Квентини просуществовали в Версале до 1963 года, тогда пришлось выкопать два последних дерева. В XIX веке многие из них еще плодоносили и хорошо пе­реносили зимы, погубившие другие фруктовые деревья. После смерти Квентини его сменил сын.

Система наследования являлась основой социаль­ной структуры Верс&чя. Высокие посты при дворе пере­давались от отца к сыну, то же касалось и министров, если их сыновья обладали хоть какими-то способностя­ми. Если сын не хотел наследовать пост отца, он мог его продать. Государственные должности, включая военные, также наследовались или покупались с согласия короля. Аналогичное правило распространялось п на прислугу. Кротоловамн, скажем, всегда были члены семьи .Пиара. Инженеры, построившие фонтаны, носили фамилию Франчини и принадлежали к роду итальянца Франчи- ни, приглашенного во Францию Генрихом IV в каче­стве специалиста по водопроводу. Его внук Франсуа Франчини спроектировал фонтаны Версаля и акведук Аркейля, обеспечивавший водой Париж (гораздо в мень­ших количествах, чем королевские сады и парки). Пос­ледний представитель семьи Франчини был обезглав­лен в годы террора. Жан-Батист Бонтам служил камердинером у Людовика XIII, а его сын Александр - у Людовика XIV; его внук Луи-Александр, его правнук Луи и праправнук Луи-Доминик — у Людовика XV. Ко­нец роду Бонтам, занимавшему свое могущественное положение более сотни лет, наступил в 1766 году со смертью Луи-Доминика. Представителей этого рода на­зывали Lcs Bontcmps de Tout Temps 6(имя Bontemps в переводе с французского означает «хорошие времена»). Мутье 1с jeune 7служил поваром мадам де Помпадур; он был сыном Мутье l’ainc 8, служившего у госпожи Монтсспан, отец которого Мутье I’ancien 9нес по­варскую службу у Великого Конде.