Нэнси Митфорд - Король-Солнце [The Sun King]

Итак, Дивертисмент 1668 года возвестил о конце старого Версаля и появлении новой фаворитки. Однако королю следовало быть более осмотрительным. В глазах церкви и его подданных двойной адюльтер был куда более страшным грехом, чем любовный роман с неза­мужней женщиной. Атенаис, маркиза дс Монтеспан, была нс только женой, но и матерью; более того, гос­подин Монтеспан, в отличие от других мужчин, кото­рые делали головокружительные карьеры и сколачива­ли приличные состояния благодаря расположению короля к их женам, был против этой связи. Он устроил скандал: избил жену и, поехав в Сен-Жермен-о-Лэ, ус­тановил на крыше своей кареты пару рогов; там про­стился с родственниками и друзьями, после чего объя­вил траур и впредь упоминал о маркизе только как о своей покойной жене. Король, не терпевший неловких ситуаций, пришел в ярость. Но госпожа Монтеспан над выходками мужа только смеялась. Она презрительно го­ворила, что ее муж и попугай потешают публику с оди­наковым успехом. Дядя Монтсспана, архиепископ Сан- ский, принял сторону племянника. Он нашел среди своих прихожанок замужнюю женщину, открыто жив­шую во грехе с чужим мужем, и заставил се публично покаяться; развесил во всех своих приходах записки с напоминанием о наказуемости супружеской измены. Таким образом французской буржуазии стало известно о происходящем, и она была шокирована. Но король остался верен себе и заставил парламент Парижа узако­нить раздельное проживание супругов, как того требо­вала мадам де Монтеспан. Постепенно скандал, как это обычно бывает, утратил свою остроту, и с ситуацией примирились. Однако прежде пришлось пережить еще несколько драматических моментов. Любовники, вынуж­денные притворяться, делали вид, что король все еще привязан к Луизе дс ла Вальер, а мадам де Монтеспан без ума от графа де Лозена, известного шутника из бли­жайшего окружения короля; граф и маркиза играли свои роли с большим воодушевлением, а вот Луиза страда­ла, и никто не мог понять почему. Монтеспан была с ней мила, ходила под ручку и всячески ублажала. Луиза имела титул герцогини и завидное состояние, но это ее не утешало. Проходя через комнату старой фаворитки в поисках своей новой возлюбленной, король бросал ей на ходу свою маленькую собачку. В 1671 году не в силах сносить все это, Луиза бежала в монастырь Шейло, где ныне стоит Пале де Шейло. Она написала королю, что отдача ему молодость, а теперь хотела бы посвятить ос­тавшуюся жизнь Господу. Прочитав эти строчки, Людо­вик разрыдался. Он послал в монастырь Кольбера, при­грозив матери-настоятельнице, что не оставит камня на камне от обители, если монашки посмеют оставить у себя мадмуазель дс ла Вачьер. Ей пришлось вернуться в Сен-Жермен. Людовик провел с ней наедине больше часа, после чего оба, обливаясь слезами, пригласили госпожу Монтеспан, и рыдали уже все вместе. Монтес­пан простерла к Луизе руки, и та упала в се обч»ятия - так было достигнуто всеобщее примирение. Луиза оста­лась при дворе. Она продолжала пользоваться милостью короля и, похоже, чувствовала себя гораздо счастливее. Госпожа Ссвинье описывает появление Луизы на при­дворном балу одетой в черный бархат, ее сопровождала шестилетняя дочь, красавица Мария Анна. Мадам де Ссвинье замечает, что мать и дочь обращались друг к другу нс иначе, как «мадмуазель» и «белль мадам».

Отличавшаяся плодовитостью госпожа Монтеспан вскоре забеременела (всего она имела девять детей). К этому времени король уже обезумел от любви к ней и очень хотел иметь от Атенаис ребенка, но боялся, как бы законный муж возлюбленной нс заявил, что ребе­нок от него. Такая месть была в духе маркиза. Чтобы этого нс случилось, госпожа Монтеспан скрывала свое состояние. Влюбленные решили найти благонадежную женщину, которая могла бы принять роды и взять на себя заботу о младенце. Они собирались хранить свой

секрет в тайне. Госпожа Монтеспан знала такую жен­щину. Это была ее ближайшая подруга, бедная, но ми­ловидная вдова тридцати четырех лет, благородного про­исхождения, известная своим благочестием. Находясь в стесненных обстоятельствах, она жила в Парижском монастыре, звали ее мадам Скаррон. Король принял предложение без особого восторга. Мадам Скаррон ему не нравилась. Он считал ее «синим чулком», и всегда чувствовал себя в се присутствии неловко. Ему казалось, что она его осуждает. Кроме того, Людовик терпеть не мог ее друзей. Предложение, которое сделали мадам Скаррон, ее тоже не обрадовало. Она была гордой да­мой и весьма щепетильна в делах, касающихся се репу­тации. Нельзя сказать, что работа при дворе ей претила, но она предпочла бы иметь нечто более постоянное. Тай­ная сделка, касавшаяся, к тому же, незаконных отпрыс­ков короля, ей не нравилась. Но она отчаянно нужда­лась в деньгах. Мадам де Монтеспан, попади она в подобное положение, пошла бы к гадалке; мадам Скар­рон пошла к исповеднику. Тот сказал, что если сам ко­роль просит позаботиться о ребенке, то она не вправе отказывать. Скаррон последовала совету. Король пода­вил свою неприязнь, а она — гордость.