Нэнси Митфорд - Король-Солнце [The Sun King]

В это время при дворе засияла звезда герцогини Бур­гундской. Став взрослой, она превратилась в скверное существо, живущее только в собственное удовольствие. Молодая дама плохо обращалась с мужем и старшими по возрасту женщинами, третировала теток. Она драз­нила их и издевалась над ними до тех пор, пока не по­лучала отпор. В ответ на что разражааась тирадой вроде: «Мне все равно, что они думают, я буду их королевой!» Герцогиня любила ходить в нарядах Флоры или султан­ши, старой нищенки или молочницы. В хорошую погоду она купалась в реке и спала в шатре на берегу. Иногда неделями она не видела дневного света, танцуя на ба­лах ночи напролет. После бала герцогиня направлялась ужинать в Лез Аль, затем - на мессу в Сент-Эсташ, откуда возвращалась в Версаль, как раз вовремя, чтобы пожелать королю доброго утра. Она была прекрасно сло­жена, имела превосходную кожу и поступь богини, но лицо се было довольно уродливым. Однако герцогиня от этого не страдала. Внешность ее не волновала.

Мария Аделаида нс переняла свойственную коро­левским особам степенность. Гуляя по парку, она могла схватить за руку первую попавшуюся фрейлину и закру­житься с ней в танце, в то время как другие шли сле­дом. Недовольная Мадам не переставала возмущаться: «Нынчедвор перестал быть двором». Как-то Мария Аде­лаида ворвалась в се комнату, чтобы объявить о свадьбе брата мужа, герцога Беррийского, с внучкой Мадам. Только радость от этого известия вынудила старую даму простить непрошеное вторжение. Герцог Беррийский был любимцем герцогини, ее маленьким пажом. Он прово­дил время в кругу невестки и ее фрейлин, помогая им перематывать шерсть и исполняя прочие мелкие пору­чения. Веселый и озорной, он снискал всеобщую лю­бовь. Даже Мадам не чала в нем души, хотя с неодобре­нием смотрела на его манеру держаться. Герцог Анжуйский, сев на испанский трон, отказался от фран­цузского, и герцог Беррийский стал вторым наследни­ком после герцога Бургундского, хотя этот факт на его поведении не отразился. Когда с герцогом Беррийским обращались как с важной персоной, он смущался и не знал, как себя вести. У него было слабое представление об этикете и рангах, и церемоний он сторонился. Од­нажды король послал его с обращением к Парижскому парламенту. Оказавшись предоставленным самому себе, он окончательно растерялся, и председателю парламента пришлось поспешить герцогу на помощь. Испытание оказалось для него трудным. По возвращении в Версаль герцог Беррийский, получив от кого-то, кто нс знал о случившемся, поздравления по поводу его выступления в Парижском парламенте, разразился слезами. Его спо­собностей хватало разве что для развлечений. Герцог Беррийский был превосходным наездником и отлич­ным стрелком, способным из пистолета подстрелить фазана.

В 1700 году во время заседания Государственного со­вета в кабинет короля постучала мадам дю Люд и объя­вила, что видела в туалете герцогини Бургундской не­что, означающее готовность герцогини к родам. Бургундские, став мужем и женой, влюбились друг в друга но уши. Ненасытный в любви, герцог даже не сму­щался посторонних наблюдателей. И Мария Аделаида от мужа нс отставала. Поскольку во всех других отноше­ниях он был сдержан и спокоен, в отличие от своей чересчур раскованной жены, такая любвеобильность вы­зывала всеобщее удивление. Герцогиня часто вслух со­жалела, что является не совсем подходящей для него женой, добавляя, что было бы лучше, если бы герцог Бургундский женился на Серой Сестре. По она никогда нс давала мужу почувствовать, что любит его меньше, чем он ее. Время от времени она заводила романы. Сна­чала с маркизом де Нанжи, самым изысканным моло­дым человеком при дворе. Весьма польщенный и трону­тый ее вниманием, он, однако, влюбился в одну из фрейлин герцогини, мадам дс ла Врильер и оказался в ситуации Видамадс Шартра из «Принцессы Клевской». Многие эпизоды из этого романа имели место в реаль­ной жизни. Спустя какое-то время герцогиня переклю­чила свое внимание на маркиза дс Молсвриера, друга Нанжи. Их связь породила несколько комичных сцен. Чтобы остаться с любимой и не идти на фронт, Молевриер претворился, будто болен туберкулезом и потерял голос. Это также служило удобным оправданием, чтобы нашептывать Марии Аделаиде на ушко ласковые слова. Вскоре все при дворе, кроме короля и герцога Бургун­дского, знали, что происходит. Фагон, вероятно, по под­сказке мадам де Ментенон, взял на себя труд положить конец любовной интриге. Он вызвал Молсвриера, об­следовал его и, покачав головой, сказал, что единствен­ной, хотя и слабой надеждой выздороветь для молодого человека является Испания. Слово Фагона было зако­ном. Так что пришлось незадачливому ловеласу отправ­ляться в Испанию. Вслед за ним настал черед аббата де Полиньяка. Короткий роман герцогини Бургундской с ним завершился его отправкой) в Рим.