Нэнси Митфорд - Король-Солнце [The Sun King]

В вист в те годы не играли, его еще не изобрели. Тогда пользовались популярностью десять-одиннадцать карточных игр различной степени трудности, типа vingt- et-un 11. Однако карточные игры, какими бы простыми не были, требовали сообразительности. Королева, лю­бившая играть, делала это не самым лучшим образом, поэтому неизменно проигрывала. Кроме карт, играли в

Носса, нечто вроде рулетки, порой проигрывая басно­словные суммы денег. В Папских государствах был поло­жен запрет на эту игру, дававшую большой простор вся­кого рода мошенникам. Запретил се и Ла Рейни, глава парижской полиции. К его досаде, король не только раз­решил это развлечение при дворе, но и сам им иногда забавлялся. Вообще же Людовик XIV карточным играм предпочитал бильярд, так как сидеть на одном месте долго не мог. Бильярдный стол стоял в одной из комнат .(в зале Дианы) больших апартаментов.

Кроме игр, придворные развлекали себя спектак­лями, концертами и танцами. Король обожал музыку, оркестр или небольшая группа музыкантов всегда нахо­дились неподалеку Людовик просыпался под звуки му­зыки, которую исполнял под окнами его спальни ан­самбль. Летними вечерами он любил кататься с друзьями по каналу на гондолах, которые были присланы коро­лю в подарок от Венецианской республики. Он постро­ил для них на воде деревню, названную Маленькая Ве­неция. За ними на плавающей платформе следовал со своими скрипачами Люлли.

В 1679 году Людовик XIV начал со своим архитекто­ром Жюлем Мансаром строить Марли, маленький особ­няк близ Версаля, в тиши которого монарх мог уеди­ниться с небольшой компанией друзей. Сам дворец был достаточно большим для него и его семьи, кроме того, там было двенадцать павильонов, в одиннадцати из ко­торых король поселил по две семейные пары, а двенад­цатый использовал под баню. Павильоны соединялись между собой и с главным зданием беседками, устроен­ными из благоухающего кустарника. Этикет в Марли от­личался от версальского простотой. Если в Версале сесть с королем за обеденной стол мог только Мсье, то в Марли это право получил также дофин, затем три его сына, брат короля и его сын Шартр. Дофин обычно воз­главлял второй стол, а король сидел за своим столом в обществе дам. Все остальные мужчины размешались за третьим столом. День в Марли был занят садовыми ра­ботами. Король всю жизнь развлекался тем, что превра­щал озера в рощи, а рощи — в озера. Марли утопал в цветах. По вечерам там устраивали балы, приемы, кон­церты, спектакли и, конечно, не обходилось без азарт­ных игр.

Получить приглашение в Марли, где собирался уз­кий круг приближенных короля, считалось большой при­вилегией. Людовик очень любил, когда придворные спра­шивали его об этом. По правде говоря, приглашались, как правило, одни и те же люди, с которыми король чувствовал себя свободно. Как и в Версале, пока дом строился, балы устраивались в Марли в парке. Впервые Людовик остался переночевать в новой резиденции в 1686 году.

Все здания в Марли, кроме одного-двух домов са­довников, после Французской революции были разру­шены. Однако само место по-прежнему славится самы­ми прекрасными в Иль-де-Франс парками.

В 1674 году мадам Скаррон начала кампанию, кото­рую впоследствии назвала «долгой борьбой задушу ко­роля». В этой борьбе ее главной соперницей была мадам де Монтеспан, а самым мощным орудием — маленький герцог дю Мэн — обворожительный ребенок, унаследо­вавший материнскую красоту и обаяние. Мадам Скар­рон растила его в любви и ласке и очень рано научила читать. Она никогда его не наказывала и не запугивала, так что со взрослыми он держался уверенно. Король любил его больше остальных детей, и мальчик отвечал ему тем же. Жаль, что Людовик не относился так к до­фину. Мягкий и покладистый от природы, тот был ис­порчен неправильным воспитанием. Король, прошедший собственные университеты практики государственного управления на наглядном примере интриг Мазаринп, был в этом плане уникален, но ему не доставало книж­ных знаний, о чем он очень сожалел и, желая воспол­нить этот пробел, дал наследнику превосходное клас­сическое образование. Его куратором назначили епископа Боссюэ, величайшего знатока французской прозы того времени, гувернером - герцога Монтосье. Эти двое же­стоко наказывали дофина на уроках за малейшие про­винности. Говорят, что однажды они даже сломали до­фину руку. Монтосье был жестоким и грубым человеком, а Боссюэ плохо разбирался в детской психологии. До­фин был далеко нс глупым. Некоторые его современни­ки утверждают, что в детстве у него были великолепные способности, но бесконечные побои навсегда от­вратили его от учебы и книг. Он стал застенчивым, в обществе старался держаться в тени и до ужаса боялся отца. Такое поведение сына, безусловно, не могло не сказаться на отношении короля к нему. В результате Людовик перенес отцовскую любовь на своих внебрач­ных отпрысков, среди которых особо выделял дю Мэна.