Сергей Сорочан - Ромейское царство [Часть 2]

Наиболее экстравагантно, богато выглядели гонки колесниц с наездниками — наголо обритыми возницами-гениохами, каждый из которых был богато одет в цвета своей частной спортивной группировки — факции. Конные ристания регулярно проводились в крупных городах не реже трех раз в год, а в столице Ромейского царства, как правило, в четыре, а то и в шесть раз чаще, по разным поводам — в день основания Константинополя 11 мая, в дни рождений императоров, восшествия их на трон, военных побед, приемов иноземных послов. На это время они и становились смыслом жизни горожан, которые вели себя, если верить словам византийского историка Прокопия, будто пораженные душевной болезнью.

О начале соревнований на столичном центральном Ипподроме власти сообщали поднятием специальных флагов. Знаменщик-тессерарий, посланный препозитом — министром двора, выполнявшим приказ царя, подходил к столбу-мачте, трижды осенял его крестным знаменем, после чего отдавал команду сторожу-кустодарию поднять флаг и отправлялся на конюшню, в Карцеры, чтобы приветствовать конюхов и гениохов. Под пение факциями Трисвятого и гремевшие славословия собравшихся — «Взойди, боговдохновенное царствование! Взойди, выбор Троицы! Взойди! Взойди! Взойди!» император готовился со свитой вступить в ложу. Наконец наступал момент выхода в «сидение»-Кафисму и церемониймейстер возглашал: «Повелите!», а присутствующие отвечали криком: «На многие и благие лета!». Церемониймейстер, взяв край царской хламиды, делал небольшую складку на конце, вручал этот край василевсу, который входил в ложу под гремевшие с утроенной силой славословия — «Свят! Свят! Свят!». Император, встав перед троном, концом хламиды крестообразно трижды благословлял сначала трибуны прямо перед собой, на противоположной стороне Ипподрома, потом направо венетов и налево, прасинов. Затем препосит по знаку императора вводил патрикиев, стратигов и другие чины, чтобы те заняли свои места на скамьях слева и справа от царской ложи. В самой Кафисме оставались только личная охрана и самые высшие чины из ближайшего окружения василевса, который величаво кивал актуарию, что можно начинать бега.

На трибунах воцарялась почти мертвая тишина и в этой замершей тишине стоявший посреди арены маппарий, подняв руку, бросал на арену пурпурный платок-маппу. По этому знаку служители одновременно опускали запорные устройства перед упряжками, четыре колесницы, — по одной из каждого Карцера, — вылетали на широкую беговую дорожку-трек, а трибуны взрывались оглушительным криком. Так красочно и сугубо ритуально начиналась гонка каждого заезда, как правило, из семи кругов, а число заездов за день могло достигать двадцати четырех. Завершение каждого круга отмечали, убирая с высокой платформы- оварияна Спине, по одному из семи крупных страусиных яиц.

Впрочем, со временем и число ворот Карцеров, и число заездов уменьшилось. Пленный араб Гарун ибн-Яхья, оставивший красочное описание Константинополя начала X в., называл уже не четыре, а двое малых ворот, через которые на аль-Будрун (Ипподром) выводят четверки лошадей, а повозки с возницами «трижды обегают вокруг установленных на аль-Будруне идолов», то есть статуй на Спине. Одновременно могли соревноваться два или четыре экипажа, причем не обязательно квадриги, а более легкие в управлении биги — упряжки из двух лошадей.

Ипподром обслуживала целая инфраструктура с множеством людей, служащих, служебных помещений, сводчатых камер для диких зверей, размещавшихся в массивной толще Сфендона и под высокими трибунами. К примеру, отец и отчим супруги Юстиниана Великого, августы Феодоры и ее двух сестер были сторожами медведей, принадлежавших столичной факции Зеленых. Мимы Зеленых упоминаются в некоторых ранневизантийских надписях. Ставившиеся ими танцевальные пантомимы, клоунады, интермедии поддерживали болельщики соответствующей группировки. Такие представления устраивались между заездами, когда зрители могли отдохнуть, подкрепиться принесенной с собой или купленной на лотках снедью, а то и даровым угощением, устраиваемым императором, и сходить в туалеты-афедроны, расположенные в проходах трибун.

Праздничное возбуждение Ипподрома накаляли несколько десятков тысяч орущих людей, которые могли заставить закричать любого. Прокопий не преувеличивал: распаленные зрители подпрыгивали, кричали, побрасывали в воздух пригоршни пыли, подхлестывали воздух пальцами, будто бичами, стремясь подогнать мчащиеся колесницы. Мороз пробегал по коже, когда в разгар состязаний тысячи глоток фанатов-болельщиков в дружном реве выкрикивали с трибун слоган «Ника!» — «Побеждай!», поддерживая своих гениохов. И уж совсем впечатляло, когда это море голов, руководимое специальными координаторами-глашатаями факций, слаженно, ритмично, громогласно скандировало аккламации, вступая в переговоры с отцом-императором. Напомним, что факции еще играли важную роль в конце VI–VII вв., но постепенно все более ритуализировались к X в., превратившись в парадные декорации.