Андрей Ланьков - К северу от 38-й параллели. Как живут в КНДР

В первые годы после раздела страны, в конце 1940-х, граница между двумя корейскими государствами плохо охранялась, так что те люди, которым не нравились новые северные порядки, могли уйти на Юг (а те, кому не нравились порядки южные, – соответственно на Север). Еще проще покинуть Северную Корею было во время Корейской войны, когда почти все города страны переходили из рук в руки по нескольку раз (в Сеуле, например, в 1950–1951 годах власть менялась четыре раза). В результате в 1945–1953 годах с Севера на Юг переместилось более миллиона жителей. Однако после подписания перемирия в июле 1953 года ситуация коренным образом изменилась: перемещение людей практически прекратилось. За период с 1953 по 1989 год на Юг прибыло всего лишь 607 человек, то есть в среднем примерно по 15 человек в год. Для сравнения, в 1961–1989 годах, уже после строительства Берлинской стены, которая сильно затруднила побег на Запад восточным немцам, в ФРГ легально и нелегально ушло около полумиллиона восточных немцев – более 20 000 в год.

Главная причина того, что перебежчиков-беженцев тогда было так мало, связана с тем, что к концу 1950-х годов правительство КНДР создало крайне эффективную систему охраны границы, которая была направлена как «вовне» (против проникновения в страну южнокорейских агентов), так и «вовнутрь» (против несанкционированных попыток покинуть Северную Корею). Несколько километров минных полей, контрольно-следовых полос и проволочных заграждений превратили несанкционированный переход военно-демаркационной линии в почти гарантированное самоубийство. Перебраться на Юг морем со временем тоже стало непросто: доступ на прибрежные пляжи для обычных граждан в КНДР закрыт, а само морское побережье отгорожено несколькими рядами колючей проволоки и контрольно-следовыми полосами, протянувшимися вдоль моря на сотни километров. Эта система сочеталась с эффективным полицейским контролем, который включал в себя систему разрешений на поездку, надзор со стороны групп инминбан и многое другое.

Впрочем, не следует все сводить к административно-полицейскому контролю: малая численность беженцев была вызвана и другими обстоятельствами – в первую очередь тем, что до 1965–1970 годов Южная Корея отнюдь не превосходила Северную по уровню жизни. Немалую роль играло и то, что в 1960-е и 1970-е революционный энтузиазм был еще на подъеме и основная масса жителей Северной Кореи поддерживала существующий режим.

До середины 1990-х годов шансы бежать из КНДР имели только члены некоторых профессиональных групп. Среди перебежчиков того времени были военные летчики, угнавшие на Юг свои самолеты, дипломаты и сотрудники внешнеторговых организаций, перешедшие на Юг через третьи страны, военнослужащие частей, расположенных вдоль военно-демаркационной линии (то есть фактической границы с Югом), знакомые с тем, как она охраняется, а также рыбаки, которым удалось обмануть бдительность многочисленных контролеров и надсмотрщиков. В те времена эти редкие беженцы представляли собой большую пропагандистскую ценность для сеульского правительства. Северокорейский социализм все еще рассматривался как жизнеспособная альтернатива южнокорейскому капитализму, и в Сеуле стремились использовать перебежчиков, чтобы доказать социальное и политическое превосходство Южной Кореи над Северной. Поэтому в отношении перебежчиков проявлялась большая щедрость.

Ситуация изменилась в начале 1990-х годов. После распада СССР коммунистическая идеология перестала представлять серьезную опасность для Сеула, а проигравший экономическую гонку Север все меньше воспринимался как прямая угроза. С другой стороны, поток беженцев стал стремительно расти, причем случилось это как раз тогда, когда политическая потребность в них начала уменьшаться.

В середине 1990-х число беженцев, прибывающих в Южную Корею за год, стало измеряться десятками, в конце 1990-х – сотнями, а в 2002 году количество вновь прибывших впервые перевалило за тысячу. С 2006 по 2011 год эта цифра колебалась на уровне 2000–3000 человек в год. Этот резкий рост был вызван рядом факторов, наиболее значительными из которых были драматические изменения в Северной Корее. Экономический кризис привел не только к росту рыночной экономики, но и к ослаблению системы контроля и надзора. Старые правила и запреты не отменялись формально, но все чаще игнорировались на практике. Вдобавок голод 1996–1999 годов поставил под угрозу выживание значительной части населения, что, естественно, заставляло многих покидать родные места в поисках еды и работы.