Андрей Ланьков - К северу от 38-й параллели. Как живут в КНДР

Что ждет тех северокорейцев, которые добираются до Сеула? Сразу же после прибытия на Юг перебежчиков опрашивают работники южнокорейских спецслужб – как правило, Национальной службы разведки (бывшее ЦРУ Южной Кореи) и Министерства объединения. Опросы и собеседования могут занимать недели, но в большинстве случаев длятся несколько дней. Как известно, правительства в Сеуле и Пхеньяне не признают друг друга, причем каждое из них считает себя единственно законным правительством на всей территории Корейского полуострова. Поэтому по прибытии в Южную Корею перед мигрантами с Севера не стоит вопрос о приобретении южнокорейского гражданства. Поскольку с официальной сеульской точки зрения Северной Кореи вообще не существует как таковой, все ее жители – включая ЦК ТПК в полном составе и самого товарища Ким Чен Ына – уже по праву рождения являются гражданами Республики Корея.

В отличие от стран Европы и США, где для получения прав беженца необходимо доказать, что заявитель подвергался на родине политическим преследованиям, прибывшему в Южную Корею беженцу нужно доказывать лишь то, что он действительно является северным корейцем, а не, скажем, этническим корейцем Китая. Предосторожность эта никак не лишняя, так как этнические корейцы Китая время от времени пытаются выдать себя за беглецов с Севера (благо говорят они на том же диалекте), чтобы таким образом заполучить вожделенный южнокорейский паспорт. Собственно говоря, именно выявление таких псевдобеженцев сейчас и является одной из задач предварительных собеседований, хотя в основном там речь идет о получении от беженцев разведывательной информации.

После завершения собеседований мигрантов отправляют на специальные курсы, которые готовят их к будущей жизни в капиталистическом обществе. Официальное название курсов – «Центр содействия адаптации северокорейских беженцев», но в просторечии он известен как «Ханавон», или «Центр единства». Обучение в «Ханавоне» длится два-три месяца. Примерно половина учебного курса посвящена изучению южнокорейской культуры. Остальное время отводится на овладение практическими навыками. Перебежчиков приходится обучать самым базовым основам повседневной жизни – ездить на метро, пользоваться мобильным телефоном и простейшими компьютерными программами, покупать товары в супермаркетах. Кроме того, им полагается короткий курс профессионального обучения базовым рабочим специальностям.

После окончания учебы перебежчики получают «подъемные» и оформляют льготную аренду жилья. С этого момента они должны учиться жить в Южной Корее, что, скажем прямо, непросто…

В последние два десятилетия в Южной Корее сформировалась достаточно большая община беженцев из КНДР: с лета 1953 года и до лета 2019 года в Южную Корею прибыло примерно 32 000 бывших граждан КНДР. Статистика учитывает только, так сказать, «человекоприбытия», поэтому не совсем корректно говорить, что в Южной Корее сейчас проживают 32 000 беженцев из КНДР. Некоторые из них умерли (хотя не так много, как можно подумать, потому что только 3 % из этих 32 000 прибыли в Южную Корею до 2000 года), некоторые уехали в другие страны, так что в целом в Южной Корее находится где-то 27 000–28 000 бывших северян.

По ряду важных параметров беженская община в Южной Корее резко отличается от тех общин эмигрантов из СССР и стран Восточной Европы, которые в годы холодной войны возникли в странах Запада и с которыми ее часто склонны сравнивать те, кто плохо понимает корейскую специфику.

Первая особенность общины – это то, что среди беженцев однозначно преобладают женщины. Женщины на данный момент составляют почти три четверти (71 %, если быть точным) всех находящихся в Южной Корее выходцев из КНДР. При этом доля женщин среди вновь прибывших постоянно растет, и в 2018 году она составила ни много ни мало 85 %. Это связано с тем, что абсолютное большинство беженцев добирается до Южной Кореи через Китай, а среди северокорейских мигрантов в Китае женщин много больше, чем мужчин.

Второе различие между северокорейскими беженцами и эмиграцией времен холодной войны заключается в невысоком образовательном уровне большинства беженцев. Типичный эмигрант из СССР и стран Восточной Европы во времена холодной войны был интеллигентом, а вот северокорейская миграция – рабоче-крестьянская. По состоянию на 2017 год среди северокорейских беженцев на момент прибытия в Южную Корею только 7 % имели высшее образование. Еще 9 % имели среднее специальное образование, а у большинства остальных за плечами была сельская средняя школа, часто неполная. Только 5 % беженцев в официальной южнокорейской статистике отнесены к таким категориям, как «специалисты», «служащие» и «деятели искусства». Типичная беженка (таких около половины) – бывшая крестьянка или работница, 30–50 лет от роду, со средним или, чаще, незаконченным средним образованием.