Клара Ашрафян - Делийский султанат. К истории экономического строя и общественных отношений (XIII–XIV вв.)

Барани, а вслед за ним и некоторые другие хронисты рисуют печальную картину обнищания населения вследствие непомерного увеличения налогов. "Области оскудели, возделывание земли полностью прекратилось: крестьяне отдаленных провинций, прослышав о разорении крестьян Дуаба, из страха, что с ними может приключиться то же самое… бежали в джунгли. В результате сокращения посевов в Дуаба, разорения крестьян, уменьшения числа приходящих в столицу караванов и прекращения поступления в Дели зерна из Индостана в области Дели и во всем Дуабе начался страшный голод. Цены на зерно поднялись. Из-за недостатка дождей голод усилился и продолжался в течение нескольких лет. От голода погибли тысячи тысяч людей; общины рассеялись; многие лишились семей" [479] Барани, Тарих-и Фируз-шахи , стр. 473. — Сирхинди говорит о страшном голоде, продолжавшемся семь лет (Сирхинди, Тарих-и Мубарак-шахи , стр. 113). Бадауни, повторяя это, ссылается на Сирхинди и отмечает, что не знает, было ли так в действительности или историк несколько преувеличивает (Бадауни, Мунтахаб ат-таварих , стр. 237). . Упоминание о голоде в правление Мухаммеда Туглака имеется и в сочинении Ибн-Батуты [480] Ibn-Batoutah, Voyages …, р. 290, 299, 342. . Кроме того, Ибн-Батута посвящает специальную главу "О дороговизне в Индии" тяжелому состоянию хозяйства. Отметив это обстоятельство, Ибн-Батута приводит несколько примеров. Так, выйдя однажды из города, он увидел женщин, которые ели кожу павшей лошади, валявшейся на дороге уже несколько месяцев. Вареную кожу продавали на рынках. Когда резали быка, вокруг собиралась толпа, чтобы собрать кровь себе длят еды. Слушатели медресе сообщили Батуте, что в городе, расположенном между Ханси и Сарсути, они наблюдали случай людоедства. Голод, по словам Ибн-Батуты, был настолько жестоким, что Мухаммед Туглак приказал раздать жителям Дели продовольствие на шесть месяцев; казни и эмиры объезжали улицы и рынки Дели, давая каждому провизию из султанских складов. Сам Ибн-Батута, управлявший в то время имениями, принадлежавшими гробнице султана Кутб уд-дина Айбека, принимал, участие в оказании помощи голодающим [481] Ibid., р. 372–373. .

По-видимому, Ибн-Батута преувеличил масштабы этой помощи. Тем не менее его свидетельство любопытно тем, что отражает, по всей вероятности, изменение курса политики Мухаммеда Туглака. Царивший в стране голод Ибн-Батута вопреки другим историкам не только не связывает с увеличением Мухаммедом Туглаком налогов, но ни единым словом не намекает на такого рода нововведения, внесенные султаном р существовавшую до нега налоговую систему и налоговые ставки. Напротив, Ибн-Батута утверждает, что Мухаммед Туглак облегчил налоговое бремя, о чем, однако, мы не находим ровно никаких данных в индийских персоязычных хрониках.

Попытаемся разобраться в этих, на первый взгляд, противоречивых свидетельствах. Барани не называет даты установления Мухаммедом Туглаком новых обременительных налогов. Сирхинди относит это событие к периоду после набега монголов, опустошивших Синд, Лахор, Мултан и подошедших к окрестностям Дели (1328–1329) [482] Сирхинди, Тарих-и Мубарак-шахи , стр. 101. .

По мнению индийского историка Ага Махди Хусейна, новое налоговое обложение относится ко времени после перенесения столицы из Дели, вернее, превращения Даулатабада во вторую столицу султаната [483] А. М. Husain, The rise and fall of Muhammad bin-Tughlaq , p. 136. .

Датировка Сирхинди, помимо всего, указывает на то. что реформа Мухаммеда Туглака, увеличившая бремя налогов, была предпринята до прибытия Ибн-Батуты в Индию в 1333 г.; по-видимому, именно так следует объяснить отсутствие в сочинении Ибн-Батуты сведений об этой реформе.

Уменьшение Мухаммедом Туглаком налогов и упразднение некоторых из них Ибн-Батута относит к 1340–1341 гг. В этом году, как передает Батута, "султан приказал отменить тяжелые налоги и нс взимать с населения ничего, кроме заката и утра" [484] Ibn-Batoutah, Voyages …, р. 288.— В другом месте своего сочинения путешественник говорит, по-видимому, о том же установлении султана, но относит его к 1335 г.: "спустя два года после нашего прибытия в Индию" (ibid., р. 117). . Это сообщение арабского путешественника особенно ценно потому, что свидетельствует об отказе Мухаммеда Туглака от проводившегося им прежде курса политики, направленного на усиление эксплуатации крестьянства.

Возникает вопрос, каким образом изменения в налоговой политике Мухаммеда Туглака не нашли никакого отражения в сочинении современника султана — Барани, вникавшего, часто по долгу службы, в детали управления страной. Объяснение этого, по всей вероятности, следует искать в обстоятельствах жизни самого Барани и истории написания им своего труда. Известно, что в последние годы жизни, уже в дни правления султана Фируз-шаха, а возможно, еще при Мухаммеде Туглаке, Барани впал в немилость. Это было связано, по-видимому, с преследованием руководителей и идейных вдохновителей "еретических", с точки зрения правоверного суннизма, учений, ставших в XIV в. знаменем социальной борьбы. Барани, ученик и последователь суфийского шейха Низам уд: дина Аулийя, перестал быть желанным лицом при дворе. Немилость сменилась опалой и полным отстранением от дел при Фируз-шахе Туглаке, как известно, тесно связанном с "правоверным" суннитским духовенством и отличавшемся крайней религиозной нетерпимостью.