Андрей Купцов - Миф о красном терроре

Ополученном от Белавина-Тихона Благословении,было тотчас же сообщено Гренару и протелеграфировано в Париж».

Обращение к Красной Армии «Красноармейцы! Южнорусский Церковный Собор, собравшийся в Ставрополе, памятуя, что Господь пришёл спасти не праведников, а грешников, обращается к вам от имени распинаемой вами Православной Церкви со словами увещевания…» В числе прочего: «Революция — это кровавый поход против Христа, но час наказания за грехи уже близок… Долготерпелив Господь, но страшен его гнев. Возмездие земное уже близится. Победоносные полки добровольческой армии, объединившие почти весь Юг России, сибирская армия генерала Колчака, подошедшая к Волге, армия генерала Юденича, осаждающая Петроград, западные полки славян (это о Польше. — А.К.), приближающиеся к Киеву, уже сжали железным кольцом Красную армию. Близок час, когда силою оружия, благословляемые Православною Церковью русские полки с крестом и священными знамёнами войдут в Кремль Москвы. Наступит час расплаты».

Далее, как обычно, надо каяться и сдаваться в плен.

Из поэмы Демьяна Бедного «Повесть о том, как четырнадцатая дивизия в рай пошла»:

Всё равно, православный ли поп иль мулла,

Мироедам поставить бы только дела,

Раз коснулося дело кармана,

Раз тугие дворянам пришли времена,

А простого народа не взять без обмана,

Генерал позовёт на подмогу шамана:

Шептуна, Колдуна, Шарлатана.

Всем цена им одна.

Разбирать генералу не время,

Кто поможет взобраться ему на седло И подержит почтительно стремя.

Жадно-злое поповское племя И к «дающей руке» припадает «зело»…

Злым дурманом попы бедный люд наш дурманят,

Дай попам «приношенье» — они зашаманят,

Запугают антихристом всех дураков, —

Аль впервой им средь тёмных глухих деревушек,

Обирая вконец бедняков,

Перед смертью запугивать адом старушек И утративших ясность ума стариков…

Лозунг Корнилова: вешать!Когда он бежал из заключения и возглавил Добровольческую армию, то дополнил его приказом: «Пленных не брать!»(см.: Пауль С.М. С Корниловым. — Белое дело. Т. 3. Берлин, 1927. С. 67). И не брали. Добивали даже раненых в госпиталях. Таким образом, красный террор, если такой вообще существовал в объективной реальности, в чём я, например, сильно сомневаюсь, возник как ответ на белый. Урок, данный Корниловым, пусть не сразу, но был усвоен: врагов на свободу отпускать нельзя.

Напомню, что таких, как Корнилов и всевозможных поручиков Голицыных и корнетов оболенских, отпускали буквально, в протокольном порядке, под «честное слово офицера». Офицер подписывал бумагу, где он отказывался выступать против республиканской власти с оружием в руках. То есть каждый белогвардеец прежде всего был лжецом.

Свидетельства из стана белых. Был такой русский литератор Г.Я. Виллем. После революции он бежал за границу, а затем вернулся, чтобы бороться с большевиками. После поражения деникинщины снова оказался в эмиграции, где написал воспоминания о том, что он видел своими глазами в деникинском царстве.

И вот первое, что он услышал, прибыв в Новороссийск: «Прогнали красных — и сколько же их положили, страсть господня! И стали свои порядки наводить. Освобождение началось. Сначала матросов постращали. Те с дуру-то остались: “наше дело, говорят, на воде, мы и с кадетами жить станем”…Ну все как следует, по-хорошему: выгнали их за мол, заставили канаву для себя выкопать, а потом подведут к краю и из револьверов по одиночке. А потом сейчас в канаву. Так, верите ли, как раки они в этой канаве шевелились, пока не засыпали. Да и потом на этом месте вся земля шевелилась: потому не добивали, чтобы другим неповадно было. Всю матросню тогда положили» (Виллем Г. Побежденные. — Архив русской революции. Т. 7–8. М., 1991. С. 208).

«Вообще отношение к взятым в плен красноармейцам со стороны добровольцев было ужасное… Жестокости иногда допускались такие, что самые заядлые фронтовики говорили о них с краской стыда. Помню, один офицер из отряда Шкуро… даже поперхнулся, когда назвал цифру расстрелянных безоружных уже противников: четыре тысячи!.. И добавил вполголоса, чтобы не заметили его колебаний: о четырех тысячах не пишите… Еще, бог знает, что про нас говорить станут… И без того собак вешают за все» (там же. С. 229).