Мария Чепурина - Гракх Бабёф и заговор «равных»

В тот же день, 13 мая, некто Жубан (Jouben) доносил Кошону о подозрительном поведении своего знакомого Тевено (Thevenot), приложив в качестве доказательства записку того со словами о близости счастья и призывами быть смелыми {604} 604 Там же. Д. 162. Л. 29–30. .

Интересен написанный также 13 мая донос Кошону Ж.-Б. Армана из Мезы, прежде депутата Конвента, а теперь члена Совета старейшин. Арман сообщал, что за 2 или 3 дня до раскрытия заговора его кухарка встретила человека в гражданской одежде, которого прежде видела в форме полицейского легиона. На вопрос «почему он так одет?» тот ответил, что легион был расформирован и выдворен из Парижа, но более тысячи полицейских вернулись, укрылись у якобинцев и получили от них гражданскую одежду. Бывший легионер поведал кухарке, что он и его товарищи поднимут восстание через несколько дней и перебьют депутатов с министрами, не пощадив никого. Как бы заранее оправдываясь, Арман писал, что поделился этой историей уже со многими коллегами, вот только сообщить министру полиции никак не получалось. Далее он добавлял, что бывший мэр Парижа Паш, по словам их общего знакомого, тоже высказывается в пользу Конституции 1793 г. {605} 605 Там же. Л. 25–26. И писал это тот самый Арман, которого, как уже отмечалось выше, Бабёф в одном из номеров «Трибуна народа» назвал не только своим единомышленником, но и вдохновителем своей коммунистической программы. Не этот ли опасный «комплимент» заставил бывшего депутата продемонстрировать лояльность Директории при помощи доноса, чтобы избавиться от возможного подозрения?

Странное письмо отправил 14 мая министру полиции некто Фуркад (Fourcade). Он заявил, что знает, каков был план заговорщиков: они якобы планировали рассеяться по городу без документов (cartes de sûreté), быть арестованными, собраться в большом количестве под крышей одной тюрьмы, а потом перерезать охрану и начать тем самым восстание. Исходя из вышесказанного, Фуркад советовал Кошону помещать не имеющих документов в разные тюрьмы {606} 606 Там же. Д. 8. Док. 21. . Не исключено, что эта идея, автор которой, как и Паразоль, мог быть не совсем психически здоровым человеком, является отголоском слухов о тюремных заговорах 1792 г. (когда подобный слух породил сентябрьскую резню заключенных) и 1794 г. (когда по сфабрикованным обвинениям в тюремных заговорах были казнены многие «подозрительные»). По сообщению М. Фуко, вторая половина XVIII в. вообще была отмечена своеобразной «эпидемией страха» перед обитателями тюрем, больниц и домов для умалишенных {607} 607 Фуко М. История безумия в классическую эпоху. С. 355–356. .

В тот же день гражданин Загу (Zagu) после беседы со своим знакомым Брюне (Brunet) пришел к убеждению, что тот — пособник заговорщиков, о чем Загу немедленно отписал Кошону {608} 608 РГАСПИ. Ф. 223. Оп. 4. Д. 160. Л. 86. .

Гражданин Наверре (Naverréz) 15 мая сообщил Директории, что, стараясь послужить родине, он по собственной инициативе ходит по кафе и паркам подслушивать разговоры. В своем длинном доносе он не называл ни одного имени, но смешал в одну кучу иностранцев, роялистов и «анархистов» {609} 609 Там же. Д. 162. Л. 36-39 .

В тот же день, 15 мая, гражданин Фрамуа (Framois) доносил Кошону, что на подозрительном собрании в доме возле Тюильри, напротив бывшего Комитета общей безопасности, участники обсуждали недавно раскрытый заговор и хвалили Конституцию 1793 г. Руководителем антиправительственной группы Фрамуа считал Шарля Шеврийона из департамента Ньевр {610} 610 Там же. Д. 161. Л. 28–29. .

Доносы шли не только от рядовых граждан, но и от представителей власти на местах. 16 мая Кошону написали администраторы департамента Сена и Уаза, приложив к письму документы, якобы доказывающие связь с заговорщиками комиссаров Директории в коммунах Фонтенбло, Море и Немур. Вожаком местных бунтовщиков назывался некий Феррю (Ferru), который несколькими днями ранее был в Париже и председательствовал на собрании в кафе Кретьена. Но главное, по мнению доносчиков, все местные заговорщики были знакомыми (familiers) Леонара Бурдона. Кроме того, в близости к левой оппозиции авторы письма подозревали и Л. Лекуантра {611} 611 РГАСПИ. Ф. 223. Оп. 4. Д. 162. Л. 32–33. .

Нашелся бдительный гражданин и в Санлисе: 16 мая аноним сообщал Кошону, что некто Мотле (Motelet) подозрительно часто ездит в Париж, а некто Кэн (Quint) — якобинец, и посему оба могут быть причастны в заговору {612} 612 Там же. Д. 159. Л. 4–6. .

Гражданин Крон (Crone), общественный обвинитель департамента Па-де-Кале, сообщал 19 мая Кошону, что раскрытый заговор имел ответвления и на подведомственной ему территории. Он информировал министра полиции о многолюдных собраниях «сподвижников Лебона» в Аррасе, Бетюне и Сент-Омере, о коих стало известно еще три месяца назад. Теперь же, докладывал Крон, злодеи совсем обнаглели и нападают на мирных граждан. Протоколы полиции, наблюдавшей за ними, свидетельствуют, что эти люди провозглашали возвращение террора, эшафоты, убийства должностных лиц. Обвинитель называл фамилии Таффуро, Тулотта (Toulotte) и Коша (Coches). В заключение он не забыл добавить, что направляет письмо министру, руководствуясь не партийным духом, а любовью к родине {613} 613 Там же. Д. 161. Л. 36–37. . Все перечисленные Кроном лица действительно были близки к Бабёфу и общались с ним в период его тюремного заключения в 1795 г. Они будут подсудимыми на Вандомском процессе, который их оправдает {614} 614 Legrand R. Babeuf et ses compagnons de route. Р. 341–344. .