Давид Гримм - Воспоминания. Из жизни Государственного совета 1907–1917 гг.

По открытии заседания председатель комиссии С. С. Манухин довел до сведения ее о том, что произошло. На основании предшествующего постановления комиссии он известил министра юстиции о состоявшемся решении ее и предложил откомандировать для участия в занятиях ее на предмет представления необходимых объяснений соответствующих представителей ведомства. В ответ на это он получил письмо от председателя Совета министров, каковым в то время состоял престарелый И. Л. Горемыкин, вновь вынутый, по собственному его выражению, «который уже раз из нафталина». В письме Горемыкина значилось, что правительство считает занятия комиссии во вне-сессионное время противоречащими закону и посему недопустимыми. Ввиду этого правительство находит невозможным назначить ведомственных представителей для участия в работах ее.

Доложив это письмо, С. С. Манухин предложил членам комиссии обсудить создавшееся положение. В предвидении того, что случилось, я заготовил ряд соображений в опровержение точки зрения правительства и в подкрепление позиции комиссии. Между прочим, мною было указано, что перерыв сессии формально необходимо отличать от закрытия сессии; в законе нигде не сказано, что подготовительные работы по рассмотрению законопроектов не могут быть производимы во внесессионное время; в частности, это не вытекает из смысла ст. 30 Учреждения] Государственного] сов[ета] и соответствующей ст. 4 Учреждения] Государственной] думы, которые имеют исключительно в виду созыв общих собраний Государственного совета и Государственной думы по принадлежности; мало того, в ст. 3 Правил о порядке рассмотрения государственной росписи прямо оговорено, что работы финансовой комиссии могут иметь место даже до открытия сессии; раз это возможно до открытия сессии, то тем более это должно считаться допустимым во время перерыва ее. Мои соображения ни с чьей стороны не встретили возражений, и комиссия после непродолжительного обмена мнений постановила, несмотря на отказ правительства от назначения представителей ведомства, остаться при прежнем своем решении и продолжать свою работу. По поводу того, что работа ее будет происходить в отсутствие представителей ведомства, никто не только не высказал огорчения, а, напротив, некоторые сенаторы из числа членов комиссии заметили довольно колко, что взгляды ведомства юстиции на законопроект и без того всем известны и комиссия ни в каких разъяснениях со стороны представителей ведомства не нуждается: в ее составе более чем достаточно членов, весьма основательно знакомых с положением дел в Сенате и с тем, в каком направлении должна быть произведена реформ Сената. Единственная уступка, которую комиссия решила сделать, заключалась в том, что она на время перерыва сессии переименовала себя в совещание членов комиссии.

В дальнейшем от слов перешли к делу. В результате комиссия под флагом совещания членов комиссии в течение свыше четырех месяцев регулярно раз в неделю собиралась в Мариинском дворце. Делопроизводство ее за все это время было возложено на общем основании на чинов Государственной канцелярии: государственный секретарь С. Е. Крыжановский не решился последовать примеру И. Г. Щегловитова и отказать комиссии в предоставлении услуги подведомственных ему чинов Государственной канцелярии.

За указанное время комиссии успела подвергнуть весьма тщательному обсуждению все основные начала, на которых был построен законопроект. Надо сказать, что работа комиссии протекала в очень дружественной атмосфере. Не только представители центра и нашей группы, но и подавляющее большинство правых членов комиссии стояли за необходимость коренной реформы старого Сената в том духе и направлении, которые были намечены в свое время Сабуровской комиссией и проведены в законопроект Государственной думой. В результате комиссия с редким единодушием, за исключением одного только члена, одобрила все основные начала, внесенные в законопроект Думою.

Нельзя не подчеркнуть огромного симптоматического значения такого отношения комиссии к настоящему законопроекту. Оно, прежде всего, свидетельствовало о том, насколько в вопросе о реформе Сената изменилось настроение правого сектора Государственного совета против 1907 г., когда стараниями его, при содействии части смертельно напуганных членов центра, инициативное предложение о реформе Сената было отвергнуто даже без перехода к постатейному чтению. Новое отношение к делу показывало далее, как глубоко отрицательно бывшие сенаторы вообще, без различия политической окраски их, расценивали действовавшее в то время Учреждение Сената, как болезненно они переживали в своей памяти то недостойное положение, в которое этим Учреждением был поставлен Сенат. Наконец, указанное отношение обнаруживало, насколько за истекшие годы престиж правительства поблек даже в глазах сановных членов Государственного совета по назначению, и какие успехи за это время сделала перемена в общей психологии Государственного совета.