Давид Гримм - Воспоминания. Из жизни Государственного совета 1907–1917 гг.

Благодаря такой структуре департаменты старого Сената и, в частности, первостепенной важности первый департамент его фактически были лишены всякой самостоятельности, исполняли роль простых прислужников при центральных органах исполнительной власти и, в частности, находились в полном смысле слова под пятой министра юстиции.

Государственная дума, несмотря на отчаянные усилия Министерства юстиции отстоять эти архаические пережитки далекого прошлого, не оставила на них камня на камне. В основу намеченной ею коренной реформы Сената легли все основные предположения Сабуровской комиссии, выработанные последней в исполнение предначертаний высочайшего указа от 12 декабря 1904 г. о реформе Сената [280]. Общие собрания Сената в роли высшей инстанции над департаментами Сената были упразднены. Роль обер-прокуратуры была сведена к представлению в подлежащих случаях своих заключений в присутствие департаментов. К этому же было сведено и участие представителей ведомства по делам, затрагивающим интересы подлежащего ведомства. Определения департаментов Сената не подлежали никакому дальнейшему обжалованию. Право принесения жалоб на высочайшее имя было отменено. В таком виде законопроект о реформе Сената в самом конце весенней сессии 1914 г. поступил в Государственный совет.

Вскоре после закрытия сессии вспыхнула война. Нормальная работа законодательных учреждений была прервана. После однодневной сессии 26 июля 1914 г. [281], имевшей чисто декларативное значение, обе палаты были вновь созваны на краткую сессию, продолжавшуюся всего три дня, в январе 1915 г. В течение этой сессии Государственный совет, в исполнение постановления, состоявшегося в весенней сессии 1914 г., произвел выбор членов особой 15-членной комиссии, в которую был передан законопроект о реформе Сената. В нее вошли, за исключением представителя польского коло И. А. Шебеко и меня, одни только члены Совета по назначению, носившие, по прежней их службе в Сенате, звание сенаторов. Председателем комиссии был избран С. С. Манухин, заместителем его П. П. Кобылинский.

Комиссия, делопроизводством которой, как всегда, ведали чины Государственной канцелярии, предоставленные в ее распоряжение государственным секретарем С. Е. Крыжановским, в первом же своем заседании после избрания президиума приступила к обмену мнениями по общим основаниям законопроекта. Ввиду предстоявшего нового перерыва занятий законодательных учреждений, который не составлял для нее секрета, комиссия остановилась, между прочим, на вопросе о том, не следует ли ей продолжать свою работу в течение внесессионного времени, дабы успеть подготовить законопроект к рассмотрению его в общем собрании по возобновлению сессии и тем ускорить прохождение и окончательное принятие закона. Скрытая инициатива по возбуждении этого вопроса, несомненно, принадлежала вице-председателю Государственного совета И. Я. Голубеву, который был убежденным сторонником коренной реформы Сената. Он в качестве вице-председателя присутствовал на первом же организационном заседании комиссии. Официально вопрос был поднят вновь избранным председателем комиссии С. С. Манухиным. Прецедентов подобного рода в прежней практике не было, но зато в нормальное мирное время не было и особой нужды в создании их. Постоянные же длительные перебои в спокойной работе законодательных учреждений во время войны силою вещей выдвигали на очередь поставленный вопрос. И действительно, мысль о продолжении работы комиссии во внесессионное время встретила всеобщее сочувствие среди членов ее. Никакого вопроса о каких-то формальных препятствиях, могущих помешать выполнению намеченного плана, ни у кого не возникало. Единственное замечание, которое было сделано одним из членов комиссии, сводилось к указанию на то, что выборные члены комиссии во внесессионное время не будут получать причитающегося им на время сессий суточного из казны довольствия, и что поэтому от них нельзя требовать участия в работах комиссии. Это замечание было устранено заявлением нас — двух выборных членов, что мы само собою этому обстоятельству никакого значения не придаем и будем участвовать в работах комиссии. В результате состоялось единогласное постановление комиссии о продолжении ее работы во время перерыва занятий законодательных учреждений.

Следующее заседание комиссии было назначено примерно через неделю после закрытия сессии. Всем членам комиссии в обычном порядке были разосланы повестки с указанием дня и часа заседания. Неожиданно, накануне назначенного дня была получена контр-повестка с извещением, что заседание откладывается. Для меня сразу стало ясным, что возникли какие-то затруднения по вопросу о допустимости продолжения работы комиссии во внесессионное время. Вместе с тем нетрудно было догадаться, у кого могли зародиться сомнения на этот счет. Министр юстиции Щегловитов, отрицательное отношение которого к законопроекту было известно, очевидно, всполошился, узнав о решении комиссии ускорить рассмотрение его. Он не без основания должен был почуять в таком отношении комиссии к закону нечто весьма не ладное. Отсюда у него должно было зародиться желание немедленно указать комиссии на ее место. Это легче всего было сделать в порядке формального ответа. Весьма скоро оказалось, что я был прав. Через несколько дней была разослана новая повестка, третья по счету: члены комиссии приглашались на совещание, — для обсуждения вопроса о дальнейшем направлении переданного на ее рассмотрение законопроекта.