Дмитрий Мачинский - Скифия–Россия. Узловые события и сквозные проблемы. Том 2

По зафиксированному летописью русскому преданию, основатель великокняжеской династии Рюрик «сидел» в Ладоге только два года (условно 862–864 гг.). Однако едва ли можно сомневаться, что Рюрик лишь продолжил существовавшую до него традицию. Весьма вероятно, что «хакан» народа « Rhos », пославший в 838–839 гг. послов в Византийскую и Франкскую империи, имел резиденцию в Альдейгье. Его послы оказались «свеонами», т. е. шведами, а титул «хакан» говорит об ориентации на волжско-донскую торговлю, контролируемую хаканом хазар, и о зарождении смутных «имперских амбиций» (Мачинский, Мачинская 1988: 47–48). Об Альдейгьюборге как резиденции конунгов говорят исландские «саги о древних временах» (Джаксон, Мачинский 1989а; Мачинский, Панкратова 1996). Смутные воспоминания о существовании Ладоги до Рюрика улавливаются и в русском летописании (Мачинский 1995).

Именно на Волхове, где зона распространения древнейших «сопок» и поселений Руси ограничена с юга святилищем Перынь, а с севера деревнями Велеша и Вельсы, сложилась на базе славяно-балтских верований новая русская языческая религия, основанная на диалектическом противопоставлении и «сотрудничестве» двух главных богов – Перуна и Веласа/Волоса. Эта религия зафиксирована уже как сложившаяся система в рассказе о русско-византийских договорах 907 и 911 гг. после похода на Константинополь князя-воеводы Олега, чьи последние походы связаны с Ладогой, где по летописи и находится его могила. Одновременно на севере Руси, по данным письменных источников и археологии, происходит первое знакомство русинов с христианством и предметами христианского культа.

Суммируя все письменные и археологические источники, можно сказать, что Ладога/Альдейгья в 750–860-х гг. была главным центром этносоциума русь/рос, а с 860-х гг. до начала X в. – одним из трех главных центров державы Рюриковичей. Ладога оказалась местом проникновения в Европейскую Скифию многих европейских ремесел (Минасян 1996), ряда европейских социальных достижений и религиозных представлений. Ладога и Приладожье были важным местом на путях торговли Северной Европы с Арабским халифатом. Ладога была центром развитого кузнечного ремесла, токарного дела, стеклоделия и т. д., морским и речным портом, верфью, местом концентрации дружин. С конца IX в. здесь возникают крепость и деревянный княжеский дворец. Вокруг Ладоги располагались грандиозные «сопки» – погребальные памятники Руси, рядом с ней появился около 860-х гг. единственный на Руси чисто скандинавский могильник в урочище Плакун. Наконец, Ладога тесно связана с формированием древнейших «государственных» преданий и мифов языческой Руси – предания о призвании варягов и мифа о вещем Олеге.

Для понимания этнокультурной и политической обстановки, в которой жила Ладога, нужно помнить, что к востоку от нее в Юго-Восточном Приладожье в 870–930 гг. происходит формирование приладожской курганной культуры, сложение которой стимулировалось появлением в этих местах переселенцев из Скандинавии. Существенно, что расселение здесь скандинавов хронологически совпадает с колонизацией Исландии и, возможно, вызвано сходными причинами. Только, в отличие от незаселенной (если не считать нескольких ирландских монахов) Исландии, в Приладожье пришельцы встречались с местным финноязычным населением, а на Сяси, вдоль и по которой пролегал кратчайший путь на Волгу, и с полиэтничной «русью», поскольку здесь уже не позднее середины IX в. существовал политически связанный с Ладогой городок Алаборг (Мачинский, Мачинская 1988: 38; Джаксон, Мачинский 1989а: 129–135; Богуславский, Мачинская 1993: 121; Мачинский, Панкратова 1996: 47–51).

На базе этих этнокомпонентов в Приладожье складывается своеобразный этносоциум, который убедительно соотносится с кюльфингар (кюльфингами) скандинавских, колбягами русских, кулпингами византийских и келябиями арабских источников. Колбяги в конце IX–XI в. ходили за данью вплоть до Кольского полуострова на севере, торговали в Новгороде, служили в наемных войсках Византии и, видимо, находились в сложных и достойных отдельного исследования отношениях с Русским государством в целом и с Ладогой в частности. Эта северная пограничная полиэтничная (но имевшая скандинавское имя) хорошо вооруженная вольница сохраняла свое имя до рубежа XII–XIII вв. (Мачинский 1988).

Сумма историко-археологических данных убеждает в том, что и после переноса столицы Руси на Рюриково городище и в Киев Ладога и тяготеющая к ней область остаются наследственным доменом великих князей, которым они распоряжаются по собственному усмотрению вплоть до начала XI в. Взаимодействию собственно городской, княжеской и религиозной сфер жизни Ладоги в это время посвящены интересные исследования Г. С. Лебедева (Лебедев 1985).