Дмитрий Мачинский - Скифия–Россия. Узловые события и сквозные проблемы. Том 2

Однако более ранние прототипы смоленско-ладожских блях находятся на юге, в Среднем Поднепровье и Подунавье. Подобные бляхи обнаружены в Пастырском кладе (найден в 1949 г.), зарытом не позднее середины VIII в., и в кладе в Чедъявике на Драве (конец VII в.) (Брайчевский 1952: 63, табл. II, 7–9; Fettich 1951: 115–116, taf. X, 8–8a). Отметим, что выбитый пунсоном орнамент, встречающийся на вещах из Ладоги и культуры смоленских длинных курганов, а также отдельные вещи, как, например, браслет с расширенными концами и оковка ремня из Цурковки (КСДК), имеют прямые аналогии в древностях Среднего Поднепровья и Подунавья.

Напомним, что по ПВЛ ильменские словене (так же, как поляне, северяне и др.) переселились на север из Подунавья. Полагаем, что в основе легенды лежат действительные миграции, проходившие в конце VII–VIII в. с юга на север через Поднепровье. Археологически эти миграции выражаются не только в появлении на севере женских украшений южных типов, но и в распространении на север южнославянского набора сельскохозяйственных орудий и инструментов, который в области между Смоленском и Ладогой встречается с набором орудий и инструментов скандинавского происхождения. Видимо, миграции и культурные импульсы с юга сыграли роль не только в появлении словен в Приильменье, но и в формировании сложного по этническому составу этносоциума «кривичи» в верховьях Западной Двины и Днепра и в сложении протогосударства полиэтничной «руси» в Поволховье.

Следующий по времени культурный (и, вероятно, миграционный) импульс из Подунавья относится уже ко времени существования Великоморавского государства. Не позднее середины IX в. в Поднепровье и на Оку проникают среднедунайские височные кольца с пятью «лучами» из зерни, дающие начало характерным восточнославянским пяти- и семилучевым височным кольцам.

В самой Ладоге также найдена вещь, несущая на себе отзвук культурного импульса IX в. из Подунавья. Это каменная формочка для отливки украшений, найденная в горизонте Е2 (строительный ярус V, 840– 860-е гг.), на одной стороне которой вырезана форма для отливки подвески-деривата лунниц с эмалью (рис. 1, 5 ). По Г. Ф. Корзухиной, подобные, уже лишенные эмали подвески (а следовательно, и формочка) датируются первой половиной VI в. (как и поздние вещи с балтийско-днепровскими эмалями) (Корзухина 1971: 124). Однако материалы, собранные и систематизированные самой Г. Ф. Корзухиной, дают основание и для более поздней датировки. Ладожская подвеска типологически восходит к позднейшим среднеднепровским лунницам IV–V вв., хотя уже лишена эмали и сделана явно позднее. Самая поздняя лунница, но еще с эмалью, найдена в Верхнем Поднепровье на поселении у с. Демидовка, датируемом концом V – началом VII в. Наконец, самые поздние вещи с эмалями и лишенные эмали подражания им обнаружены на славянском селище VI–VII вв. в Надпорожье, в погребениях VII–VIII вв. Прикамья и на памятниках VIII–IX вв. салтовской культуры Подонья (Корзухина 1978: 61–62, табл. 9, 5, 6 ; 22, 1, 4, 7, 9, 10 ; Шмидт 1970б: 69, рис. 4 (3); Фролов 1977; Гороховский 1982). Все это позволяет датировать изображение подвески на ладожской формочке (типологически более поздней, чем лунница из Демидовки) VII–VIII вв. Однако время реального использования формочки следует продлить до середины IX в., т. е. до даты слоя, в котором она обнаружена. Дело в том, что на оборотной ее стороне имеется форма для маленькой трехрогой лунницы (см. рис. 3. 2, 5 ). Эта лунница резко отличается по форме и орнаментации от двухрогих русских лунниц с зернью, появляющихся на Руси в X в. Наиболее близкие ей аналогии – трехрогие бронзовые лунницы с такими же гроздьями круглых выпуклин на всех рогах – обнаружены в великоморавских могильниках IX в. на Среднем Дунае. Формочка для отливки сходной (но не столь близкой как великоморавские) лунницы обнаружена и в Юго-Западной Прибалтике, в протогороде Хедебю, однако там ее относят к числу вещей славянского происхождения (Dekan 1976: Abb. 153, 154, 156). Можно строить различные модели ситуации, при которой в Ладоге оказалась формочка для отливки двух совершенно разных по культурным истокам вещей, но некий путь этнокультурных контактов, ведущих с юга на север, эта вещь, видимо, намечает (см. рис. 3).

Начиная с середины IX в. археологически улавливается воздействие культуры Поволховья на различные области Северной и Срединной Руси. Так, в том же строительном ярусе V обнаружено своеобразное височное кольцо (рис. 3, 3 ), по технике изготовления и орнаментации сходное с описанной ранее круглой бляхой (Давидан 1976: 116, рис. 8 (1), 9 (20)) из строительного яруса IV. Прямых аналогий этому кольцу в культуре смоленских длинных курганов нет. Сходные кольца распространены в X–XII вв. в латвийском и белорусском Подвинье западнее территории этой культуры, а также в мордовских могильниках на Оке. По мнению Э. С. Мугуревича, подобные кольца в Латвии происходят из Приладожья (Мугуревич 1965: 92, рис. 40; Уртанс 1983; Дучиц 1985). Не исключено, что этот тип височного кольца возник в середине IX в. в Ладоге на базе более ранних «кривичских» украшений и позднее распространился на Двине и Оке по путям торгово-военной экспансии волховской «руси».