Дмитрий Мачинский - Скифия–Россия. Узловые события и сквозные проблемы. Том 2

Весьма сложным представляется этнический состав волховского протогосударства. Как было показано в специальных работах, в Приладожье с IV в. н. э. фиксируется «чудь» (видимо, прибалтийские финны и саамы). Подробный рассказ ПВЛ о расселении восточных славян, и в частности словен ильменских, не называет побережья Волхова и озера Нево в числе земель, первично заселенных словенами. Анализ древнейшей версии легенды о призвании князей, сохранившейся, по А. А. Шахматову, в НПЛм, показывает, что в ней речь идет о «Новгородской волости», в пределах которой Рюрик «седе в Новегороде» у словен, а Синеус – «на Беле озере» у кривичей. Но поскольку Белоозеро никогда не входило в состав Новгородской земли, а версия НПЛм отличается выраженной «варяжской ориентацией», мы в специальной работе обратили внимание на то, что в скандинавской и западноевропейской традиции с XIII по XVII в. Ладожское озеро именовалось Белым озером (Давидан, Мачинская, Мачинский 1985; Мачинский 1986). Становится вероятным, что где-то у берегов Белого (Ладожского) озера (на Волхове и на Сяси) в пределах «Новгородской волости» выходцы из Скандинавии встретили продвинувшуюся на север группу кривичей, отколовшуюся от основного массива этой славяно-балтской этногруппы, занимавшей в VIII–X вв. верховья Днепра, Двины и Волги. В наиболее поздней версии «сказания о призвании» (3-я редакция ПВЛ, по А. А. Шахматову 1908), сохраненной в Ипатьевской летописи, три брата «придоша к словенам пьрвое и срубиша город Ладогу и седе старейший Ладозе Рюрик. По двою же лет <���…> прия Рюрик власть один и пришьд к Илмерю и сруби город и прозваша и Новьгород». Текст этот, по мнению А. А. Шахматова, возник после поездки автора последней редакции ПВЛ в 1114–1116 гг. в Ладогу, где он и услышал «ладожскую версию», противоречащую версиям НПЛм и первых редакций ПВЛ, по которым Рюрик сразу сел в созданном еще до его прихода Новгороде. В 1114–1116 гг. в Ладоге явно преобладали потомки «словен», что и позволило ладожанам и летописцу считать, что Рюрик пришел в Ладогу «к словенам». В любом случае текст говорит не о первичном расселении, а о ситуации после изгнания собиравших дань «заморских» варягов и междоусобий около 862 г. (или, по Б. А. Рыбакову, около 870 г.), когда Ладога действительно могла быть захвачена словенами.

Именно в Ладоге естественнее всего видеть резиденцию того хакана «народа рос», который около 838 г. направил послов в Византию, именно на Волхове можно помещать ту таинственную «русь», которая, по Лаврентьевской летописи (если это не описка переписчика), приглашает в 862 г. Рюрика вместе с чудью, кривичами, словенами. Именно в Ладоге в первую очередь могли появиться в середине IX в. те «варяги из-за моря», что собирали дань с чюди, словен, кривичей, мери. И именно с Ладогой тесно связаны два первых (из известных по имени) вождя севернорусских дружин – Рюрик и Олег, что указывает на Ладогу как на место, где, возможно, впервые «варязи и словени и прочи прозвашася Русью».

Несомненно, в составе создателей ладожской культуры изначально присутствовали выходцы с побережий «Северного Средиземноморья». Об этом говорят и вещи из древнейших слоев Ладоги, и скандинавская треугольная каменная вымостка в раннем погребении древнейшей сопки 14-II. Однако в целом обряд погребения в грандиозных сопках (в частности, типа III) не имеет аналогий в массовых погребальных памятниках Скандинавии, а три «королевские» кургана Швеции насыпаны за 200 лет до древнейших сопок. В то же время в Восточной Европе имеются погребальные памятники непосредственно предшествующего времени, как бы предвосхищающие основные конструктивные особенности сопок. Так, высокие, крутобокие курганы мощинской культуры IV–VII вв. (на Оке, Угре и Верхнем Днепре) своей высотой (2–5 м) и расположением в одиночку или группами по 2–3 насыпи явно напоминают сопки (особенно типа I–II); с другой стороны, насыпи восточнолитовских курганов IV–VIII вв. (Восточная Литва, Юго-Восточная Латвия и Северо-Западная Белоруссия) при небольшой высоте (0,6–2 м) имеют, так же как сопки типа III, каменное обрамление у основания. Между этими культурами в V–VII вв. развивается тушемлинско-колочинская культура с грунтовыми могильниками по обряду трупосожжения, которая в VIII в. сменяется здесь культурой смоленских длинных курганов – культурой кривичей VIII–X вв., явно испытавших культурное влияние со стороны создателей восточнолитовских курганов. Однако в самом центре культуры смоленских длинных курганов на р. Каспле (по которой шел путь с Двины на Днепр) имеются высокие (до 6 м) насыпи типа сопок, одна из которых (многоярусная с каменным венцом и внутренними скоплениями камней) напоминает сопки типа III (Седов 1970: 48). Именно в междуречье Верхнего Днепра и Двины могло начаться в период миграции славян с юга на север в конце VII – середине VIII в. то сложное взаимодействие славянских и балтских погребальных традиций, которое, после того как славяне и балты достигли Волхова, встретились со скандинавами и оказались на перекрестке евразийских торговых путей, оформилось в «классическую» культуру волховских сопок (возможно, сопровождавшихся менее заметными грунтовыми и курганными могильниками с сожжениями).