Эрнест Лависс - Франция в XI – начале XIII века. Общество. Власть. Культура

Одни предполагали, что некоторые римские коллегии неизвестным образом сохранились в период меровингской анархии, ожили вместе со всей культурой и послужили образцом для остальных корпораций; именно в Парижской ганзе, древность которой констатировал Людовик VII в 1121 г., они видели древнюю коллегию Nautes , посвятившую во времена Тиберия алтарь Юпитеру. Другие историки считали более основательным искать начало корпорации в Германии и думали найти его в гильдиях, присяжных товариществах, члены которых обещались помогать друг другу и мстить один за другого; это были собутыльники, скреплявшие свой союз частыми пиршествами и оргиями; такие гильдии существовали и в Галлии, и так как они были причинами беспорядков, то Карл Великий запретил их; но обе эти гипотезы одинаково мало обоснованы. Ни один средневековый памятник не указывает на пережитие римской коллегии, этого подточенного червями члена империи, который разложился задолго до того, как разложился весь организм, — и, наоборот, многие документы свидетельствуют о существовании совершенно иного промышленного строя. Ничто не дает романистам права пополнять таким образом пробелы веков и говорить о преемственности, которой история, как бы она ни была снисходительна, не может распространить, по крайней мере, на германские страны. Что касается гильдий, то они состояли из свободных людей; между тем класс свободных в течение первых столетий Средневековья почти исчез. Кроме того, гильдии отнюдь не имели коммерческого или промышленного характера; между этими компаниями кутил и цехами был только один общий пункт — именно сам принцип ассоциации, присущий всем странам.

В некоторых корпорациях он мог заменять эту плату несколькими дополнительными годами работы. Так, в Париже ученик ткача уплачивал 4 ливра, если поступал лишь на четыре года, 3 — если поступал на пять лет, 1 — если на шесть, а если поступал на семь лет, то не платил ничего. В этом случае полагали, что требуемая плата равна барышам, какие принесла бы его работа в течение тех лет службы, от которых он освобождался.

Так, в корпорации мясников Большой бойни кандидат подносил старшине цеха в виде abeuvrement свечу в полтора фунта и пирог, замешанный на яйцах, парижскому прево — сетье вина и четыре пирога, дорожному смотрителю Парижа, прево Фор-Левека, казначею и привратнику парламента — по полсетье вина и два пирога. В виде past он должен был дать старшине цеха свечу весом в один фунт, витую свечу, два хлеба, полкаплуна и 30,5 фунта говядины, его жене — различные подарки того же рода, парижскому прево — вина, 60 фунтов говядины и четыре пирога, дорожному смотрителю Парижа, прево Фор-Левека и казначею парламента — по полкаплуна и по 30,5 фунта говядины каждому.

Гвиберт Ножанский — один из образованнейших людей своего времени (умер в 1124 г.), написал очень умную книгу о почитании мощей — «De pignoribus sanctorum» (напечатана в 156-м томе «Patrology latine»).

О судьбе мощей, которые были привезены в Константинополь епископами и рыцарями, участвовавшими в Четвертом крестовом походе, см. Riant. Exuviae sacrac Constantinipolitanae. Генуя. 1877–1878, 2 т.

Призывание святых считалось таким же действенным средством, как и прикосновение к их мощам. Одна женщина так почитала св. Фому Кентерберийского, что постоянно твердила: «Святой Фома, помилуй нас»; она научила свою любимую птицу произносить эту молитву; однажды эта птица была схвачена соколом, но когда она произнесла привычные слова, то когти сокола разжались, и птица невредимая вернулась к своей госпоже.

Мы вовсе не отрицаем, что благотворительность была широко распространена в ХII-ХШ вв. В то время было основано множество больниц, богаделен и Божьих домов. Божий дом в Госнае (в Артуа), отчеты которого дошли до нас, может считаться типом этих сельских благотворительных учреждений, каких в Средние века существовали сотни. Это была скромная постройка, окруженная несколькими десятинами земли, которые приносили натурой от 90 до 150 ливров в год; она вмещала около двадцати больных, не считая десятка рожениц, которые имели особое помещение. В суровые зимы из амбаров этого дома нуждающимся даром раздавался хлеб. Основатель вверил управление имуществом «брату», который назывался надзирателем или управителем, а уход за больными — «сестре». В более обширных домах число сестер (или rendues) и братьев бывало больше; это были маленькие конгрегации, члены которых, почти всегда дававшие все три монашеских обета, исполняли известные религиозные обязанности и носили особое платье. Братья и сестры вознаграждались, естественно, из доходов дома и, кроме того, из тех же доходов уплачивали жалованье некоторым помощникам. В Госнае брат и сестра платили жалованье цирюльнику, капеллану, врачу и служанке; в других местах существовал иногда целый персонал слуг и счетоводов. К несчастью, Божьи дома скоро пришли в упадок. Братья и сестры, содержавшиеся за счет учреждения, не замедлили призвать своих родственников и друзей, которые в конце концов поглощали почти все его доходы в ущерб бедным, больным и путешественникам. Если бы епископы не обращали постоянно внимания на Божьи дома, то к концу XIII в. последние почти все превратились бы в удобные убежища для заведовавших ими лиц.