Василий Молодяков - Шарль Моррас и «Action française» против Германии - от кайзера до Гитлера

Кристаллизации замысла способствовал Агадирский кризис: появление 1 июля 1911 г. германской канонерской лодки «Пантера» в марокканском порту Агадир, что было расценено в Париже как нарушение статус-кво в Марокко и требование уступок, то есть как враждебная акция, равноценная визиту кайзера Вильгельма в Танжер в 1905 г. «Припоминания» Массиса почти не касаются внешней политики, но, исходя из дат в заголовке, их можно назвать «Танжер и Агадир». Бразийяк сразу же отметил это в рецензии [117] Robert Brasillach. Les quatre jeudis. Images d'avant guerre. Paris, 1944. P. 377. .

Опубликованная в виде статей с апреля по июнь 1912 г. и годом позже выпущенная отдельной книгой «Сегодняшняя молодежь» написана на основании опроса нескольких сотен французов в возрасте от 18 до 25 лет. Исследование проводилось в основном среди лицеистов и студентов и только в Париже, хотя среди опрошенных были уроженцы многих провинций. Авторы признали, что намерены дать портрет не всего поколения, на что претендовало заглавие, но лишь его элиты (JGA, II–IV).

Агатон (Анри Массис, Альфред де Тард). Сегодняшняя молодежь. 1913. Обложка и авантитул с инскриптом: «Господину <���вырезано> преданный привет. Анри Массис. Альфред де Тард»

Согласно книге, новое поколение отличают от предыдущих такие характерные черты: «вкус к действию», «патриотическая вера», «католическое возрождение», «политический реализм». Эти четыре определения вынесены в подзаголовок на обложке и титульном листе и соответствуют четырем главам (пятая глава «Моральная жизнь» почему-то там не фигурирует). Агатон назвал их главными элементами «французского возрождения» (JGA, 21).

Более детально портрет «поколения французского возрождения» – молодых французов 1886–1894 года рождения (исследование проводилось в 1911–1912 гг.) из элиты выглядел следующим образом.

Душевное и физическое здоровье, реализм и прагматизм, четкое понимание целей, тяга к знаниям в сочетании с недовольством «иссушающей эрудицией» и антиинтеллектуализмом как отрицанием «самокопания», уверенность в себе и своих силах, мужественное, волевое отношение к трудностям, политический и социальный активизм (вплоть до пристрастия к командным видам спорта), отрицание искусства для искусства и декадентского культа греха ради возврата к «классическим вкусам», патриотизм и национализм, католицизм (популярный в самых интеллектуальных лицеях – вера не противопоставляется знанию), стремление к моральной жизни, ранние браки как признак раннего духовного и социального взросления и осознания своей ответственности, понимание не только необходимости, но «чести служить» (так Массис позднее озаглавил свой «изборник»), культ героев (хотя Ницше читают мало), рост реваншистских и антигерманских настроений после «беспримерных унижений» Танжера и Агадира, падение популярности идей интернационализма, социализма, пацифизма, материализма и атеизма, «моральной, интеллектуальной и политической анархии» (JGA, 234).

«Часто спрашивают, как спасется Франция, – писал в это время Пеги. – Это не сложно. Всего два или три таких поколения – и Франция будет спасена» (HMS, 4). Массис любил цитировать эти слова, как и фразу Пеги о том, что не французская молодежь искала войну, а «война искала нас и нашла» (HMS, 5).

Согласно анкете Агатона, духовными вождями молодежи являлись националисты: Моррас, хотя многие не разделяли его монархические взгляды и упрекали в догматизме и чрезмерном рационализме, Пеги и Поль Клодель. Моррас «бесспорно, ведет за собой поднимающееся поколение, – утверждал в 1912 г. Доде. – Это вокруг его учения и его действия сосредотачивается юная энергия нашей расы» (LDE, 19). Однокашник Пеги по лицею Генриха IV, сенатор Анри Лемери на склоне лет заметил: «Никто не сделал больше, чем Шарль Моррас, для пробуждения в сознании молодой элиты чувства величия Франции и понимания ее места в мире. Моррас напомнил, что она – старшая из держав, что она раньше других и в большей степени, нежели другие, достигла единства благодаря своим королям, собирателям земель и творцам порядка» [118] Henry Lémery. D'une République à l'autre. Souvenirs de la mêlée politique 1894–1944. Paris, 1964. P. 47. .

Проповедника «национальной энергии» Барреса юношество начала 1910-х годов чтило как мэтра, «указавшего верное направление, куда идет современная литературная молодежь» (JGA, 266), но все реже находила у него ответы на вопросы «о главном». Основоположник интуитивизма Анри Бергсон помог избавиться от чрезмерного интеллектуализма и отрыва от живой жизни, но тоже не давал позитивной программы. На левом фланге интернационалист Жорес терял паству, которая переходила к национально мыслящему Жоржу Сорелю. «Когда идея перестает увлекать молодых, она обречена на смерть», – заметил по этому поводу социалист Марсель Семба (JGA, 67).