Владимир Михайлов - Ночь черного хрусталя

- Вы еще не знаете, как я умею кричать, - сказала она.

- Ну, господин Граве, в путь?

Они пошли быстро, почти побежали к торчавшей из канавы машине. Ева медленно шла вслед им, прикусив губу: ноги болели все сильнее, женщина не сводила глаз с быстро отдалявшихся спутников и то и дело спотыкалась - тогда боль пронизывала ее от пальцев ног до самого сердца. Двое приближались к машине: вот они достигли ее, остановились, немного постояли, Милов поглядел в сторону Евы, она махнула ему рукой, сигнализируя о благополучии, - тогда он спрыгнул в канаву. Женщина прошла уже полдороги до них, когда он показался снова, что-то сказал Граве, снова поглядел на Еву - она не различила, улыбнулся он или нет, солнце светило ей в лицо. Теперь и Граве полез в канаву - видимо, там нужно было что-то сделать вдвоем. Ева шла, ожидая, что машина вот-вот дрогнет и начнет задним ходом вылезать из канавы. Вместо этого, когда идти осталось уже совсем немного, оба мужчины снова показались; они словно бы пытались вытащить на дорогу что-то тяжелое. Вытащили. Положили. Ева снова подняла ладони к щекам: то был человек. Она побежала, уже не обращая внимания на боль, припадая на ногу. Милов бросился ей навстречу, подбежал, схватил ее руку:

- Так плохо?

- Да вот… немного не повезло.

- Сядьте. Давайте ногу. Ну-ка…

- Ох!

- М-да… Как это вы?

- Еще в реке… о камень или корягу…

Он поднял ее на руки, хотя она и на этот раз попыталась было протестовать, и понес к машине, испытывая странное, самому ему непонятное чувство, ощущение ноши, которая не тяготит, напротив, прибавляет сил, чуть ли не в воздух поднимает. «Маленькая ты, - подумал он, - легонькая…»

Он бережно опустил ее наземь - посадил невдалеке от вытащенного из машины и теперь лежавшего на травке под деревом тела. Ева взглянула и невольно вскрикнула.

- Вы его знаете, Ева?

- Это же доктор Карлуски! Мой шеф по клинике… Он должен был сейчас находиться с детьми. Ничего не понимаю…

- Это точно он? - быстро, требовательно спросил Милов.

- Я работаю с ним шестой год… - Ева, встав на колени, поискала у лежавшего пульс, подняла веки. - Еще теплый… Снимите с него… или хотя бы расстегните… Рубашку тоже. По-моему, пуля, хотя я, конечно… Почти нет крови - скорее всего, внутреннее кровоизлияние…

Она еще что-то говорила - Милов не слушал. «Он бежал, - думал Милов. - Значит, меня все же опознали и его предупредили. Убили его случайно? Если нет - значит, они сами рвут свою цепочку. Решили затаиться, переждать? Или что-то другое? Так или иначе, в Центре теперь делать нечего. Остается город. Карму гант шесть, квартира тринадцать, ключ «Дромар»… Да. Город».

- Какой ужас! - сказал Граве, он был ошеломлен. - Теперь просто необходимо вызвать полицию сюда…

- Давайте без лишних слов. Займемся делом, - и Милов стал влезать в кабину через левую переднюю, не помятую дверцу. Приглушенно взвыл стартер - раз, другой. Мотор не заводился. Милов вылез, поднял капот, посмотрел.

- Тут электронное зажигание. Граве, вы в нем смыслите?

- Надо посмотреть… - ответил Граве осторожно. Он подобрался к мотору справа, - пришлось даже опуститься на колени, - с минуту смотрел.

- Милф, в багажнике должны быть инструменты - сумка…

- Тут их три.

- Самую маленькую… - Граве принял сумку, раскрыл, снова наклонился над мотором. - Ага, ясно - все просто, Милф, вы и сами бы поняли… Найдите мне кусочек фольги, здесь просто сгорел внутренний предохранитель.

- У меня есть сигареты, - сказала Ева.

Милов несколько мгновений смотрел на нее очень пристально, словно то, что у женщины оказались сигареты, было случаем из ряда вон выходящим.

- Интересно, а какие вы курите?

- Салем, - сказала она, - при случае, по настроению… Вот вам фольга.

Минуты через две мотор взревел. Милов, сидя за рулем, включил задний. Машина, завывая и пробуксовывая, все же выползла на дорогу. Остановилась. Мотор ровно работал на холостых. Граве из канавы критически посмотрел на нее.

- Ничего, - сказал он, - не очень помялась. Он очень аккуратно съехал.

- Видимо, жил еще секунду-две, - сказал Милов.

- Неужели мы так и оставим его - бросим на дороге? - сказала Ева. - Он был хорошим врачом, прекрасным человеком…

Милов посмотрел на нее как-то странно.

- Мир праху его, - сказал он. - Но нам нужны живые.

- Там, впереди, обычно дежурит дорожная полиция, - предупредил Граве. - Я полагаю, нужно остановиться и сказать им, дать все необходимые объяснения. Иначе…

- Посмотрим… - ответил Милов неопределенно.