Владимир Михайлов - Ночь черного хрусталя

- Минутку, господин Граве. У них такая форма - солдатские комбинезоны?

- Ну что вы, никакой формы у них нет, да и оружия тоже, это гражданское движение, совершенно мирное. А этот… этот, мне кажется, из волонтеров.

- Тоже защитники природы?

- Я мало что о них знаю. Так, слышал краем уха, что возникла такая организация из бывших солдат, в основном воевавших, - вы слышали, возможно, что несколько лет назад мы вели небольшую и никому не нужную войну, которую потом сами же и осудили. Может быть, конечно, они тоже за сохранение природы, не знаю.

- И это тоже - Растабелл?

- О нет, он вообще против применения оружия…

- Мещерски, - сказала Ева неожиданно; до этого мгновения она, казалось, даже не прислушивалась к разговору. - Это его отряды. Я знаю это случайно - Лестер хорошо знаком с ним.

- Господин Лестер Рикс, - произнес Граве торжественно, словно церемониймейстер. - Муж доктора.

- Их девиз - «Чистая Намурия», - дополнила Ева.

- Ну, что же, - сказал Милов. - Это уже яснее.

- Извините, доктор, - сказал Граве, - но все это лишь досужие разговоры. Волонтеры никогда не вступали в конфликт с властями. И вас, господин Милф, я призываю не делать поспешных выводов. Лучше подумайте вот о чем: вы, вольно или невольно, убили человека, гражданина Намурии, и должны нести за это ответственность: мы живем в цивилизованном государстве. Если вы сейчас покинете нас, то это можно будет расценить лишь как попытку укрыться от ответственности. Как лояльный гражданин моей страны, я вынужден буду помешать вам в этом!

Он даже плечи расправил и приподнялся на носках - бессознательно, наверное, и выглядеть он стал не грознее, а комичнее.

«Господи, - подумал Милов, - сморчок этакий грозит мне… Но он ведь прав - с точки зрения нормальных условий жизни, и уважения достойно, что так выступил - не круглый же идиот, чтобы не понимать, что я его даже со связанными за спиной руками в два счета утихомирю. Мне надо в Центр, это верно, однако ситуация не тривиальная, да и женщина, чего доброго, подумает, что я испугался и спешу унести ноги…»

- Вы убедили меня, господин Граве, - сказал он почти торжественно, краем глаза следя за Евой, - сейчас она повернулась к нему лицом и на губах ее возникла улыбка, одновременно и радостная, и насмешливая: она-то, женщина, ясно видела, кто из двоих чего стоил. - Убедили, и я готов последовать за вами. - Милов почувствовал, как легко вдруг стало на душе: неужели было у него внутреннее нежелание расстаться с этой женщиной тут, на распутье, возможно ли, чтобы он… - он оборвал сам себя, - ладно, психологию оставим на потом. - Распоряжайтесь, господин Граве, я готов повиноваться (фу ты, черт, я вдруг заговорил в его стиле, словно на Генеральной Ассамблее). Итак?

- Бросьте, - сказала Ева. - Противно слушать. Дан, вам и в самом деле нужно в Центр? В таком случае мы пойдем с вами.

- Доктор, это необычайно глупо, - сказал Граве. - Что мы будем там делать?

- Я? Да мне сейчас просто стыдно оттого, что сбежала, поддалась страху. Я врач. И там мои пациенты. Дети. Забыли?

- Но ведь вы только вечером закончили дежурство! А в городе у вас семья. Семья!

Он выговорил это слово так, словно семья была самым святым в мире, превыше всего - кроме Бога одного, как сказано. Ева в ответ невесело усмехнулась.

- Ну, Лестеру-то все равно… если я не приду, он, по-моему, просто вздохнет с облегчением.

- Вы не должны говорить так, доктор, а мы - слушать… Но постойте, у меня возникла блестящая мысль! Что, если мы посмотрим ту машину? Может быть, она еще способна двигаться - тогда мы за полчаса доберемся до города; вы, Милф, дадите в полиции свои показания, а мы поручимся за вас, и вы сможете в ней же съездить в Центр. Поверьте, вы все равно выиграете во времени.

«Насчет выигрыша не знаю, - подумал Милов. - Мне надо было оказаться там еще полтора часа назад, теперь все будет сложнее. А мысль и на самом деле неплохая».

- Будь по-вашему, господин Граве. Ева, как ваша нога? Болит?

- Вам так хочется взвалить на шею лишнюю обузу, Дан?

- Знаете, вам просто нельзя отдаляться от реки: там вы иная.

Наверное, Милов слишком пристально смотрел на нее в этот миг, потому что она вдруг нахмурилась:

- Не надо, Дан, я не краснела уже лет сто, а вы заставляете…

- Не буду, - сказал он послушно. - Не хотите, не надо. Тогда сделаем так: мы бежим к машине, а вы идете, не спеша. Пока доберетесь, мы уже выясним, что там с нею. Все - в пределах прямой видимости, не бойтесь. Но в случае чего - не стесняйтесь, кричите погромче.