Сергей Цветков - Узники Бастилии

Отношение Франциска I к протестантизму начало меняться с 1528 года, когда в Париже на улице Розьер была найдена разломанная икона Богоматери. Король был встревожен возможными волнениями, которыми его пугали служители церкви. Правда, на сей раз он ограничился искупительными процессиями и водружением на место разбитой иконы новой – в серебряном окладе. Но вслед за тем Сорбонна возбудила дело против дворянина Луи Беркена, опубликовавшего книгу против отца Беды, настоятеля церкви в Монтегю, ревностного поборника набожной нищеты. Беркен, опираясь на памфлет Эразма Роттердамского, доказывал, что Беда не христианин, поскольку в его сочинениях содержится 80 неправд, 300 клевет и 47 богохульств. Франциск I пытался спасти подсудимого от смерти, но был вынужден согласиться с приговором Сорбонны. Беркена удавили, а тело сожгли вместе с книгой.

Справедливости ради следует заметить, что многие протестанты сами подавали повод к репрессиям против них. Оскорбления и надругательства над католическими святынями стали обычным явлением (уже имелся и печальный опыт Мюнстерской коммуны: анабаптисты, захватившие город, ввели уравнительный коммунизм, отобрали у церкви ее земли и разрешили многоженство). Дело дошло до того, что в 1534 году король обнаружил памфлет против мессы на дверях своего дворца в Блуа. Это вывело его из себя.

Желая доказать итальянским государям свою ревность в делах веры [9], Франциск приехал в Париж посреди зимы и устроил торжественную процессию, в которой принял участие сам вместе со всем двором. Король шел в рубище, с факелом в руке, как простой кающийся грешник; при каждой остановке он падал на колени, вымаливая Божье благоволение и милосердие себе и своим подданным и призывая кару на головы еретиков. Глашатаи зачитали народу жестокий закон против гугенотов, предусматривавший, в частности, что четверть имущества уличенного еретика причиталась доносчику. В заключение спектакля король пожелал увидеть казнь шестерых еретиков. Вместо обычного сожжения их приковали железными цепями к шестам, которые можно было опускать и поднимать, увеличивая тем самым муки осужденных.

Не довольствуясь отдельными казнями, король устроил целые избиения протестантов в некоторых городах. В Провансе, по свидетельству очевидца, «в одной церкви было убито 400 или 500 несчастных – женщин и детей»; двадцать пять женщин, спрятавшихся в пещерах, удушили дымом. Всего было убито не менее двух тысяч человек, семьсот протестантов уведены в качестве пленников. На обратном пути солдаты продавали в рабство захваченных детей. Из мемуаров Жака де Клерка явствует, что причиной преследования была алчность: имущество казненных переходило в королевскую казну, изрядно истощенную войнами.

После смерти Франциска I около двух тысяч протестантов, предвидя впереди еще более мрачные времена, бежали в Женеву.

В царствование Генриха II имущество казненных еретиков обогащало не столько короля, сколько его фаворитку Диану де Пуатье, герцогиню Валентинуа. Она приобрела необыкновенную власть над Генрихом II и заняла место второй персоны королевства, оттеснив его жену, Екатерину Медичи, – факт тем более поразительный, что Диане было тогда уже далеко за сорок. (Ее портрет в Фонтенбло, для которого она позировала обнаженной, чтобы посрамить злые языки, называвшие ее старухой, свидетельствует, что Диана великолепно сохранилась; следуя моде, она без страха выставляла напоказ свою грудь, чистоте линий и свежести кожи которой позавидовала бы любая девушка.) Ее герб украшал стены замков, купола дворцов и триумфальные арки королевских выездов; король носил знак ее официального прелюбодеяния на своих камзолах, всегда усеянных лунными серпами. Даже во время коронования Екатерины инициалы Дианы, переплетенные с инициалами Генриха, красовались на всех декорациях праздника. Дело доходило до того, что королева, долгое время будучи бесплодной и боясь развода, была вынуждена выпрашивать у фаворитки своего мужа на ночь. Венецианский посол Контарини в одной из депеш венецианскому сенату писал: «Королева часто посещает герцогиню, которая со своей стороны оказывает ей важные услуги перед королем, и часто она сама увещевает его идти спать вместе с королевой».

Казни составляли немалую часть доходов фаворитки, наряду с торговлей испанскими пленниками. «Корова Коласа», как тогда называли Реформацию, была ее коровой, и дойной и убойной одновременно. История сохранила трагическую сцену с одним кальвинистом, дворцовым портным, которого она призвала в свою комнату, чтобы заставить его отречься в присутствии Генриха II. Этот человек, нисколько не испугавшись, говорил смело и, как мог, защищал свою веру, а когда Диана хотела вступить в спор, осадил ее словами: «Сударыня, удовольствуйтесь тем, что вы заразили Францию, но не вносите вашей грязи в священную область божественных истин». Король, взбешенный таким оскорблением своей любовницы, захотел лично присутствовать на его казни; но, как говорят очевидцы, ужаснулся, не вынеся взгляда, устремленного мучеником на него из пламени.