Анатолий Кардаш - Старая-старая песня

Особое место среди древних юдофобов занимает александрийский грек Апион (30 г. до н.э. – 47 г) – популяризатор малоизвестного до него древнегреческого обвинения евреев. В одной из своих книг Апион написал, что греческий царь Антиох Епифан видел в иерусалимском храме грека, возлежавшего за столом, полным яств. Грек, обливаясь слезами, поведал императору, что он – жертва иудеев: каждый год они откармливают очередного эллина, чтобы потом убить его, отведать внутренностей и над трупом поклясться в вечной ненависти к греческому народу.

Апион - образованный и честолюбивый авантюрист, умело создавший себе имя великого учёного (Сенека: "Вся Греция была полна его славы"), был на редкость речист. Он уверял греков, что ночами беседует с тенью Гомера или что видел собственными глазами совокупление дельфина с человеком – и ему верили. За четыреста лет до Апиона несравнимо грандиознее его учёный, философ Демокрит рассказал, что евреи в своём храме каждые семь лет приносят в жертву чужеземца, кромсая его тело. Слова великого Демокрита греки пропустили мимо ушей, говорливого Апиона – услышали.

Вскоре после появления апионовой байки еврейский историк Иосиф Флавий разоблачил её нелепость: не говоря об отсутствии человеческих жертвоприношений у евреев, в указанной Апионом части храма невозможно даже появление язычника-грека. Но что с того? Обвинение евреев в ритуальном убийстве оказалось потрясающе живучим. Оно – ни разу не подтверждённое фактами! – прокатывалось из века в век кровавыми волнами погромов вплоть до 1913 года (дело Бейлиса в Киеве). Почтенный римлянин Тацит (55-120 гг.) повторил миф Апиона, через 1800 лет во Франции авторитетный публицист Э. Дрюмон писал: "Факт убийства христианских детей евреями столь же очевиден и несомненен, как солнечный свет... То, что евреи в средние века постоянно совершали ритуальные убийства, неоспоримо доказано". (Ещё и сегодня в Польше можно встретить бесхитростных старичков, которые оправдывают гитлеровский геноцид тем, что и евреи убивают христианских младенцев для пасхальной мацы. Ещё и сегодня в городе Москве добрая русская няня еврейского мальчугана, жалея его, отнимает у ребёнка мацу: "Не ешь, там кровь". И сегодня министр захолустной, правда, страны, но два университета отучившийся, в частной беседе интересуется: "А вправду евреи подмешивают в свою мацу христианскую кровь?" Тут как тут, конечно, и еврей, себя секущий, - уже в Израиле 21 века некий профессор, он же сын раввина глубокую свою мысль публикует: оно хоть не доказано, но очень может быть, что отдельные евреи кое-где кое-когда таки да умучивали христианское дитя).

Идеи Апиона со-товарищи (а их хватало) не раз становились материальной силой: среди её вершинных взлётов – погром в Александрии в 38 году. Толпы греков громили еврейские лавки, дома и синагоги, евреев били, волокли по улицам, жгли, распинали... "Глас народа – глас божий" – римская пословица. И римский наместник Флакк, недолго поколебавшись, унял погромщиков, приказав публично высечь еврейских старейшин, а затем в угоду александрийской черни запретил евреям соблюдение субботы, поставил в синагогах статуи императора, заставил еврейских женщин публично есть свинину – потешил толпу, утешил.

Минуло три года, в Риме на императорском троне психопата Калигулу сменил Клавдий, он вернул александрийским евреям прежние права, воспряла еврейская община – а в 68 году опять погром, и опять громилы волокут евреев по городу, а затем сжигают на костре. Евреи поднялись защищаться с такой свирепостью, что правитель города Тиберий Александр – еврей на службе у Рима – направил против них два легиона римских солдат. В итоге боёв были убиты 56 тысяч евреев, их квартал разграблен. Усердствовали не римские солдаты, а горожане-греки, отмечает С. Лурье, подчеркнув ещё раз погромную инициативу толпы – не власти.

Александрийские евреи в древнем мире были самые, сленгом нынешним выражаясь, продвинутые. В ассимиляцию. Дозволенная им самостоятельность в религии и внутриобщинном быту, дарованное равноправие и собственная образованность расцвели завидным благополучием. И самоупоением. Но "усиление ассимиляционных тенденций в еврействе всегда вызывало быстрый рост антисемитизма, пишет С. Лурье. – Чтобы ненавидеть человека, надо придти с ним в тесное соприкосновение; кто держится вдали от нас, того мы не знаем и не можем питать к нему сколько-нибудь сильных чувств".

Сам С. Лурье причину античного антисемитизма находил всё-таки не в ассимиляции, а как раз в противоположной особенности еврейского народа. Евреи диаспоры, по его словам, стали народом рассеяния – не религиозной группой (вера их была не столь сильна, древние евреи часто бывали склонны подладиться к окружению), а национально-государственной единицей, развивающейся среди чужих народов. "Каприз истории", - говорит С. Лурье. Исключительный в древнем мире случай: расцвет в народе, не имеющем земли (и власти), сильного национального чувства, не связанного "не только с политическим могуществом, но и с политической независимостью... Евреи в отличие от других народов сохранили своё национальное самосознание и свои национальные обычаи... Для того, чтобы такое "национальное государство без территории" могло просуществовать, для того, чтобы евреи не были истреблены... у них должен был развиться целый ряд своеобразных национальных особенностей". Среди таких особенностей С. Лурье отмечает сплочённость, взаимопомощь, упрямое, вопреки враждебности, достижение жизненной цели – это вызывает у "хозяев" страны недоверие и страх. Единение евреев ради самозащиты выглядит всесильным жидовским кагалом, воюющим совсем миром.