Дина Якшина - Прогулки по Кёнигсбергу

Вот строчки из известной среди тогдашних театралов песенки (она звучала на «капустниках», которые частенько устраивались актёрами):

И неизвестно, как долго пришлось бы актёрам облдрамы глотать «древнюю пыль» и обретаться на выселках. Но… командующим Балтийским флотом был назначен Арсений Головко, чья супруга Кира Иванова-Головко стала одной из ведущих актрис труппы облдрамтеатра.

Головко обожал свою жену. Говорят, это была на редкость красивая пара. Интересно, что Киру Ивановну познакомили с Головко — тогда ещё начальником морского штаба БФ — почти «насильно». Многочисленные знакомые вдруг ни с того ни с сего принялись устраивать её личную жизнь. И только через много-много лет взрослая дочь Киры, случайно встретившись с моряком-историком, узнала, что делалось это… по личному распоряжению Сталина.

В конце сороковых годов «вождь народов» с большой симпатией относился к Головко, молодому боевому адмиралу, который в годы войны командовал Северным флотом — и очень тяжело переживал безвременную смерть жены. Божественно прекрасная Кира так поразила бравого офицера, что, влюбившись, он был готов сделать для неё буквально всё. Даже построить новое здание театра. На том месте, где находился «Луизентеатр».

В новое помещение труппа и переехала в 1960 году. Средства, строительные материалы, рабочая сила — всё это (по крайней мере, львиная доля) было обеспечено благодаря «покровительству» адмирала Головко. Который всегда находил время, чтобы посмотреть на свою жену в роли Марии Стюарт… И продолжал поддерживать труппу, даже когда из Калининграда его перевели, а Кира Головко уехала вместе с ним.

В этом здании областной драматический театр располагается и поныне. А на Бассейной размещался телецентр. Позже там поселился Музыкальный театр, у которого за годы существования образовалась своя аудитория — и где, в частности, начинал Е. Гришковец.

Театральной Меккой, правда, Калининград так и не стал — скорей уж эту роль выполнял Тильзит-Советск (до войны там был маленький городской театрик). Когда по Версальскому договору Тильзит оказался поделённым на две части — театр получил пышное название Восточнопрусского пограничного.

Когда-то «король русского юмора» Аркадий Аверченко писал о немецких кофейнях:

«Все двери в них украшены надписями „Выход“, будто кто-нибудь без этой надписи воспользуется дверью как машинкой для раздавливания орехов или, уцепившись за дверную ручку, будет кататься взад и вперёд. Надписи, украшающие стены уборных… это целая литература: „просят нажать кнопку“, „просят бросать сюда ненужную бумагу“… „благоволите повернуть ручку“, „в эту пепельницу покорнейше просят бросать окурки сигар, а также других табачных изделий“. Одним словом, всюду — битте-дритте… Всякая вещь, которая поддаётся позолоте, — золотится, не поддаётся позолоте — её украсят розочкой…

За столом в любимом кафе собирается каждый день одна и та же компания. ‹…› Целый вечер взрывы хохота несутся со стороны стола, занятого весёлыми собутыльниками. ‹…› „Герр Штумпе! Отчего вы сегодня молчите? Не бьёт ли вас ваша жена?“ Взрыв гомерического хохота следует за этими словами. ‹…› „Герр Штумпе! Говорят, что вы уже целый год не носите сбережений в ваш банк?“ — „Почему?“ — недоумевает простоватый Штумпе. — „Потому что весь ваш бюджет уходит на покупку зонтиков, которые ломает о вашу спину ваша жена“.

Будто скала обрушилась — такой хохот потрясает стены кофейни…»

Да, принимать гостей у себя дома кёнигсбержцы не любили. Гораздо чаще и охотнее «компании по интересам» сходились за столиками кафе. Благо недостатка в них в городе не ощущалось. Ещё до потрясшего Германию 1848 года было открыто кафе «Националь» на углу Королевского сада — Парадеплатц. Позже в этом помещении находился «Отель ду Норд», ещё позже — Верховная таможенная дирекция.