Пьер Бриан - Дарий в тени Александра

Жорж Дюмезиль так прокомментировал этот текст [4] Военная одежда последнего Дария, 1985. . Автор исходит из постулата, согласно которому выбор цветов несет определенный смысл; при выборе одежд речь не идет о фантазиях последнего Дария. Три цвета соотносятся с тремя функциями индоевропейского (индоиранского) царя: жрец, воин и крестьянин. Чтобы обосновать свою интерпретацию, Дюмезиль отсылает нас к другому иранскому тексту, где Ормузд надевает белую одежду, которая является признаком духовенства; второй персонаж носит одежду из золота и серебра, покрытую драгоценными камнями: речь идет о военной униформе; затем упомянута темно-синяя одежда, форма сельскохозяйственного рабочего. Три функции выражают единство всего общества, которое царь совмещал в своей личности. Об этом же говорит и знаменитая надпись Дария I, где царь возносит "трехфункциональную" молитву к Ахура-Мазда, прося его отклонить от Персии "вражескую армию, плохой год [то есть плохой урожай] и ложь (drauga) [то есть неверность и бунт] [5] Надпись о Дарий в Персеполе (DPd; HEP 195,253), с комментариями: Е. Benveniste. Иранские традиции, 1938, стр. 538–543; G. Dumezil. Mith et брорее5,1986, стр. 617–621. . Царь не просто воин. Воплощая на земле образ великого бога Ахура-Мазды, он является поддержателем arta, то есть великого миропорядка внизу, имеющего прямую связь с божественным миром. У царя есть космологическая функция. Можно сказать, что равновесие мира зависит от личности царя и от его личных связей с богами. Царь - посреднике верхним миром, в том числе и во время войны: именно об этом говорит греческий текст, в котором тот же Дарий 1, чтобы спасти свою армию, измученную жаждой в безводной пустыне, возносит молитву иранскому богу бури, который затем приносит им благодатный дождь [6] Polyen VII. 11.12, переведенный выше стр. 393, с моими комментариями в HEP 251–252, и библиографическая справка стр. 941. .

Как Кира у Ксенофонта и как Ксеркса у Геродота [7] Ксенофонт. Киропедия 1.5.14; VIII.3.11–12; Геродот VII.40–41. , Дария III сопровождают изображения богов: "Над царской палаткой сверкало изображение Солнца в хрустальной оправе... Впереди, на серебряных алтарях, несли огонь, почитаемый персами священным и вечным. Маги, шедшие впереди него, пели традиционный гимн". Там же находилась колесница, посвященная Ахура-Мазды, и колесница, посвященная Солнцу [8] Квинт Курций Ш.3.8; см. HEP 200–204. . Это были божества предков, к помощи которых Дарий обращался перед битвами [9] Квинт Курций IV. 13.2 (Солнце, Митра, и вечный и высокочтимый огонь); IV. 14.24 («Богами моей Родины, вечным огнем... сиянием солнца»); также: Плутарх. Александр 30.5–8 (Oromazdes / Ахура-Мазда; Митра). .

Присутствие богов, их алтарей и служителей культа в армиях Ксеркса в 480 году и Дария III в 333 году, а также присутствие царственных женщин Дария III в армии царя, равно как и в армии Хосрова I Ануширвана в походе против Армении в 576 году н.э. [10] Ниже, стр. 536–537. , определяют особенное положение Великого царя на войне, которое полностью ускользнуло от внимания древних авторов, озабоченных прежде всего тем, чтобы осудить громоздкость царского поезда, ссылаясь одновременно на моральные причины и на основания, относящиеся к организации тыла и снабжения. Поход Ксеркса в Грецию и поход Дария к Средиземному морю не сводятся к военной кампании в узком смысле этого слова. В зависимости от концепции политического пространства, имеющегося во многих обществах, восточных и средневосточных, военный поход является для царя возможностью посетить народы своей империи и возобновить связи власти и подчинения, собрать дары и дани, пошлины и подати, которые им обязаны платить, и в то же время произвести показное перераспределение богатств. [11] О перемещениях ахеменидского двора и его политическом значении, см. мое исследование «Le nomadisme du Grand roi», 1988, и HEP 196–207, где можно найти наметки сравнения с «явлениями царя», изученными В. Guenee, а затем J. Boutier – A. Dewerpe-D. Nordman, Untourde France'royal, 1984; M.– E. Wagner-D. Vaillancourt. Le roi dans la ville, 2001; в сообществах и царствах ислама, см. J. Dakhlia, Le divan de roi, 1998, стр. 308 sq.; эта модель была также использована в контексте инкской империи: см.: В. Kolata Andean Cities, 1996

Помимо множества документов о "царских поступлениях" в средневековой Франции, которое наводит на множество компаративистский размышлений, подобные принцип и практика известны и в сасанидскую эпоху, и они ясно описаны в тексте, приписываемом самому царю Хосрову Ануширвану (Хосрою):