Пьер Бриан - Дарий в тени Александра

Разумеется, exemplum использовался как в Античности, так и в современной историографии, для того, чтобы еще строже осудить трусость Великого царя. Но если - в качестве гипотезы - отбросить интерпретацию, навязанную греко-римскими авторами, документы могут дать повод для другого прочтения этих же событий. Можно также допустить, что персидские монархические традиции предполагали, что в случае крайней опасности царь обязан оставить поле битвы, чтобы ускользнуть от смерти и от плена. В этом смысле исход царя с поля битвы был тщательно подготовлен: это не было личным решением царя, объятого паникой, просто оно соответствовало установленным обычаям - отсюда и присутствие лошади, предусмотренное "для этой цели" (выражение Квинта Курция). В этом, несмотря на смешной вид (но у историка нет возможности выбора документов), анекдот Элиана - или скорее первоисточник, на основании которого он строил свой анекдот, - подтверждает информацию, сообщаемую Квинтом Курцием и Плутархом и частично использованную Аррианом и Диодором.

Порожденная интуицией, отталкивающейся от индо-иранской компаративистики, гипотеза Виденгрена, похоже, позволяет примирить противоречивые сообщения о поведении Дария III и проанализировать это поведение с точки зрения иранских религиозных и политических концепций, или, если так покажется предпочтительнее, с точки зрения правил и обычаев "правильной царской власти". Если чисто ахеменидские документы не предлагают никакой возможности провести какую-то "опытную проверку", сама иранская история предоставляет очень интересную параллель, даже учитывая тот факт, что она также сохранилась при помощи греческих источников византийской эпохи.

В эту эпоху эллинофильские авторы также очень любили упоминать "персидские обычаи", о чем свидетельствуют Агафий или Прокопий Кесарийский, посвятившие некоторые свои книги войнам, ведомым византийцами и персами того времени: число ссылок на обычаи и законы персов там очень высоко [17] См. небольшой по объему труд Агафия, посвященный истории и учреждениям персов-сасанидов (издание A Cameron 1969–70); ссылки на «персидские обычаи» у Прокопа в «Войнах» 1.3.17,20; 1.5.1–2,8,40; 1.6.14; 1.9.7; 1.11.3–4, 34–35, 37; 1.16.28; 1.18.52; 11.28.25–26; см.: P. Briant. Персы и иранцы, 2002d. . Приведем очень характерный пример (находящийся вне хронологических рамок "Войн" Прокопия). В 576 году царь Хосров I Ануширван (Хосрой) вел войну в Армении. Вскоре он встретил сильное сопротивление, и даже потерял все обозы, включая царственных женщин, и даже алтарь огня, который следовал за ним повсюду, - таким образом, он оказался в положении, очень похожем на положение Дария III после его поражений. Он был вынужден отступать и пересечь Евфрат. Согласно трем авторам, Хосрой принял тогда решение, благодаря которому он надеялся передать опыт своим преемникам. Согласно Эвагру, "он воздвиг монумент в память о своем бегстве. На нем был записан закон, который он предложил, согласно которому ни один персидский царь не должен более никогда вести походы против римлян". У Феофилакта мы обнаруживаем информацию о том, что царь "обнародовал под видом закона стыд, вызванный его провалом... В будущем у персидских царей не будет необходимости вставать на путь войны". Согласно Иоанну Эфесскому, решение в особенности предусматривало, что царь должен отправляться в военную кампанию только для того, чтобы сражаться с другим царем [18] Эвагр. Histoire ecclesiastique 212.15: gegraphe потоп; Теофилакт. Истории III. 14: epoiesato nomoi... thesmothetei; Жан д'Ефэз. Histoire ecclesiastique VI.9. Тексты представлены и блестяще проанализированы: М. Whitby. The Persian king at war, 1994 .

В том виде, как его передают византийские авторы (при помощи не вполне точных формулировок), обсуждаемый закон "может не внушать достаточного доверия", главным образом вследствие того, что он скорее являются объяснением поражения от византийцев. Скажем лишь, что если упомянутые тексты и были реальными, то формулировки, использованные византийскими авторами, не позволяют точно восстановить ни первоначальный текст, ни условия составления и применения этого закона. Однако это наблюдение не означает, что информация должна быть отвергнута четко и бесповоротно. Напротив, мы можем извлечь из этих текстов очень простую интерпретацию: при сасанидском дворе ставился вопрос об участии царя в военных операциях; по причинам, которые могут прекрасно вписываться в гипотезу Виденгрена, было решено, что царь не должен подвергать свою персону опасности (возможно, что при дворе снова приняли царский обычай, давно известный, но вышедший из употребления).