Лев Ельницкий - Возникновение и развитие рабства в Риме в VIII—III вв. до н.э.

Общеизвестно, что крепостное состояние сидевшие на своих наделах русские крестьяне испытывали в значительно меньшей степени, чем дворовые — в частности вопрос об их продаже подымался лишь в случае перепродажи той земли, на которой они жили, вследствие чего они лишь довольно незаметным для себя образом меняли владельца. Примерно также обстояло дело и с римскими и вообще с италийскими земледельцами, рабство, клиентела и свобода которых были различимы, вероятно, преимущественно лишь юридически; фактически же все названные категории крестьян были связаны с определенной территорией, которую они обрабатывали средствами, реально находившимися в их употреблении или владении. А своим владельцам или владельцам земли, на которой они жили, или же римскому государству они были обязаны лишь частью своего урожая [21]. Характеризуя древнейшую римскую клиентелу, авторы эпохи империи, и среди них наиболее подробно Дионисий Галикарнасский, определяют ее [124] как состояние весьма тесной зависимости, складывавшееся между патрициатом и сельским плебсом на почве полнейшего юридического бесправия последнего, а также и вследствие прямого политического подчинения клиента своему патрону. Между клиентами и плебеями Дионисий ставит, таким образом, знак равенства, считая, что оба эти наименования как бы отражают две стороны одного и того же явления. Плебс, по его мнению, родился из клиентелы, и в этом понимании происхождения низшего римского сословия за Дионисием с большей или меньшей степенью последовательности и доверия следуют многие современные ученые [22]. И если картина, нарисованная им, не может быть признана совершенно точной, то лишь потому, что из его же изложения [23]становится ясно как плебс формировался и другими путями, накапливаясь при римской общине в качестве внутренне чуждого ей социального организма, существующего на неких древних общеиталийских принципах и вопреки некоторым принципам общины римской, какими последняя принуждена бывала поступаться ради своего материального благополучия [24].

Римские цари привлекали в город ремесленников, торговцев и т.п., и те становились их клиентами, получали такую поддержку и защиту, какая обеспечивала для них возможность известного благополучия и некое устойчивое общественное положение, которого они было лишились после изгнания Тарквиниев и перехода власти в руки гентильной аристократии. Именно эта лишившаяся царской поддержки и в то же время привыкшая к известной самостоятельности часть плебса и явилась той общественной силой, которая вынуждена была противопоставить себя аристократии сначала как внегентильная «плебейская организация» [25], затем как внутриобщинная сила, на протяжении длительного времени пополнявшаяся и черпавшая свою политическую активность за счет свежих и вышедших из самых низших и зависимых слоев населения контингентов. Плебейская же клиентела, связанная с определенными [125] патрицианскими родами, была скорее силой, поддерживающей аристократическую реакцию и действовавшей по ее указке. Так что по существу клиенты патрицианских родов и не должны были бы называться плебсом, поскольку они фактически не принадлежали к той группе людей, которая по своему общественному положению могла и испытывала постоянную необходимость противопоставления себя патрициату [26].

Несомненно, однако, что значительная часть плебса рекрутировалась за счет освобождавшихся по тем или иным причинам от уз патроната клиентов, а вернее за счет ослабления и изменения характера отношений патроната и клиентелы. Число подобных плебеев должно было возрастать по мере укрепления центуриатного строя и ослабления гентильного правопорядка. Но острота, с которой шла борьба против крайних форм рабства–должничества в раннереспубликанском Риме, показывает, что из рядов тех же освобождавшихся от уз клиентелы плебеев значительно пополнялся также и контингент рабов. Римские историки неоднократно возвращаются по ходу изложения ими ранней истории Рима к вопросу о рабстве–должничестве и о борьбе между сословиями, происходившей на этой почве. Впервые Ливий и Дионисий упоминают об этой борьбе применительно к времени начала республики [27]. В IV в. до н.э. незадолго до того времени, к которому приурочивают знаменитые плебисциты Лициния и Секстия, а именно в 378 г. до н.э., Ливий отмечает восстания плебеев, происходившие из–за непомерного распространения долговой кабалы [28]. [126]