dm - ИСТОРИЯ 19 века том 3

Впрочем, занятая Францией позиция имела и свои слабые стороны. Франции нельзя было выходить из своей роли по-борника бескорыстия даже по самому незначительному по-воду. Если бы она это сделала, то все бы пропало; сразу жевсе ее заявления стали бы расцениваться, как лицемерные,и вся эта великолепная политика принципов сразу упала быдо уровня вульгарнейшей интриганской игры. Никогда ещеполитика не требовала большей выдержанности. В интересахтех элементов, которым эта политика не нравилась, было сбить ее с толку, расстроить ее, одним словом, ввести фран-цузских дипломатических агентов в искушение, вовлечь их в какую-нибудь сделку и таким образом скомпрометировать. Меттерних, конечно, не преминул это сделать. Кроме того,и это было еще важнее, принятая Людовиком XVIII политика неизбежно вела к полному антагонизму с Россией иПруссией, интересы которых были солидарны и государи которых были связаны узами самой нежной и прочной дружбы.Людовик XVIII справедливо считал их неразлучными, и, нежелая ни в коем случае ни пожертвовать в лице саксонского короля своим принципом в угоду Пруссии, ни содействовать замыслам ее правительства, он должен был вступить в кон-фликт с Россией. Французский король легко решился наэто. Рост русского могущества внушал ему беспо-койство, а смутно ощущавшееся им наличие чего-то без-мерного в этой нации оскорбляло его дух классика. Исполнен-ный противоречий Александр — одновременно и благород-ный и лукавый, но политичный даже в своих проявлениях великодушия — представлялся взорам этого чистейшей воды вольтерианца просто комедиантом.

Александр принял по отношению к Людовику XVIII по-кровительственный тон; он обращался с ним, как с каким-нибудь прусским королем, который всем был обязан царю иот которого царь мог требовать всего. Но потомок ЛюдовикаXIV не имел ни малейшей склонности ни выказывать бла-годарности, ни еще меньше играть роль подчиненного. Он был так же горд восьмивековым существованием своей ди-настии, как и ревнив к тому, чтобы не прослыть обманутымкем бы то ни было. Людовик XVIII не мог забыть ни вы-сылки из Митавы, ни Тильзита, ни интриг с Бернадоттом,ни скептицизма, который проявлял Александр к принципу легитимизма, ни претензии этого самодержца навязать кон-ституционную хартию французскому королю и попытки его образовать во Франции при участии значительного коли-чества дворян и нескольких либералов русскую партию про-тив французского короля. Наконец, так как Людовик XVIII искренно желал мира в интересах восстановления своей монархической власти, обновления национальной мощи и примирения французов с их старой королевской династией,то его политика совпадала с его личными вкусами, которые влекли его к Англии. В данный момент интересы Франциии России были солидарны. Относительно же будущего ко-роль мало беспокоился, так как он прекрасно знал, что в тот день, когда силы Франции будут восстановлены и когда Россия будет нуждаться в ней, а Франция сочтет для себя выгодным сблизиться с Россией, сближение это произойдет само собой.

Но в данную минуту, и особенно на Венском конгрессе,Людовик XVIII, сообразуя свои действия с расчетами Александра и становясь в ряды его протеже, унизил бы себя перед лицом современников и потерял бы шансы сделаться в буду-щем таким союзником, дружбы которого ищут и услуги ко-торого вознаграждают. Если бы он стал добиваться от Але-ксандра неопределенного обещания какого-нибудь террито-риального расширения и унизился бы до политики подачек,то он возбудил бы подозрения, подтвердил бы обвинения против себя со стороны врагов и изолировал бы себя; ибов этом пункте (т. е. в вопросе об увеличении французской тер-ритории) Англия была непоколебима, Австрия настроена вра-ждебно, а с Пруссией об этом нечего было и заговаривать.Он очутился бы в полной власти у России, которая, держа его в своих руках, впредь не имела бы ровно никакого желания,ради его удовлетворения, ссориться с остальными своими союзниками.

Людовик XVIII не был способен проникнуть в гений рус-ского народа; но чрезвычайно тонкий и лукавый ум фран-цузского короля заставлял его догадываться о тех весьма ловких комбинациях, которые Александр умел с таким изя-ществом скрывать от поверхностных наблюдателей под внеш-ней маской энтузиазма, чувствительности и либерализма.Александр отнюдь не помышлял об уничтожении коалиции,которая была делом его рук и служила ему орудием для достижения его честолюбивых замыслов о гегемонии над Европой. Он и не думал о территориальном расширении Франции, да и целью коалиции было как раз помешать тако-му расширению. Но поставив Францию в такое положение,которое соответствовало его выгодам, Александр желал отда-лить ее и от Австрии и от Англии, оставаясь сам в союзе с обеими этими державами. Он хотел, чтобы Франция, кроме него, не имела никаких других союзников и чтобы он вовсякое время мог располагать ею в своих интересах. Рус-скому императору никогда и в голову не приходило пожертво-вать в угоду Франции Пруссией; но он считал выгодным для себя иметь справа и слева двух одинаково преданных и оди-наково послушных помощников своей политики — короля прусского и короля французского. Таким образом, он хотел привлечь к себе Людовика XVIII не для того, чтобы расторг-нуть союз четырех, а для того, чтобы с привлечением на свою сторону Франции в нем укрепиться и сделаться его неоспоримым главой и повелителем. Впрочем, даже и этой комбинациион предпочитал полюбовное улажение всех вопро-сов вчетвером, и это обнаружилось в Вене с самого же начала.