dm - ИСТОРИЯ 19 века том 3

Таким образом, Талейран, разгадав игру союзников, преду-преждал их, пользуясь как раз той «уловкой», возможность которой они хотели у него отнять. Впрочем, он имел нужные ему сведения. Испанский уполномоченный Лабрадор, отстра-ненный так же, как и Талейран, от крупных дел, не встречал, однако, такого недоверия; Сен-Марсан, сардинский послан-ник, проникал всюду; оба они предупредили Талейранао готовившемся против него заговоре. Наконец, к смущению Кэстльри, Талейран без особого труда отгадал, что этот посол взял на себя обязательства, которые его тяготят и закоторые, в случае необходимости, он побоится дать ответ перед парламентом. Таким образом, не теряя ни одного дня,Талейран уже 28 сентября выделил из своих инструкций одну из наиболее продуманных и наиболее пригодных для опубликования и распространения и составил на основании ее записку, в которой доказывал, что нет ничего более спра-ведливого, чем восстановление независимой Польши, но иничего более опасного, чем создание русской Польши.

В тот же самый день Александр, недовольный прусскими министрами и их притязаниями на линию Вислы, имел сове-щание с Фридрихом-Вильгельмом. В результате этой беседы Гарденберг, Нессельроде, Гумбольдт и Штейн, советник рус-ского императора по германским делам, подписали протокол, по которому Саксония целиком отходила к прусскому королюс тем лишь условием, что, превратившись в часть владений этого государя, она все же сохранит название Саксонского королевства. Это было как бы введением и первым условиемк тому, чтобы великое герцогство Варшавское под именем Царства Польского перешло к России. Протокол этот должен был, впрочем, держаться в строгой тайне вплоть до того дня, когда русский император найдет нужным вывести свои войска из Саксонии и передать управление ею в руки прусского короля. Но так как днем открытия конгресса было публично объявлено 2 октября, было невозможно откладывать его еще дольше, не объясняя причин новой отсрочки и не собрав для обсуждения этого вопроса представителей держав, подписав-ших трактат 30 мая. Меттерних 30 сентября пригласил к себе делегатов шести государств: Австрии, Испании, Франции, Великобритании, Пруссии и России. Это предварительное собрание должно было решить вопрос о ходе работ конгрессаи, в частности, о роли Франции.

Талейран на совещаниях. Талейран должен был занять определенную позицию, и от его манеры держаться на этом совещании зависело, останется ли он в тени или будет поль-зоваться известным влиянием. Он мастерски сыграл свою роль. Меттерних сообщил ему содержание протокола от 22 сен-тября. Талейран внимательно прочел его и обратил вниманиена то, что слова «союзные державы» повторяются там несколько раз. «Союзные,— сказал он,— но против кого? Это не может быть против Наполеона, так как он на острове Эльбе. Несо-мненно также, что это не против французского короля, так как он является гарантией прочного мира. Господа, будем говорить откровенно: если существуют еще союзные державы,то я здесь лишний». На это ему ответили, что на слове «союз-ные» они не настаивают. Заметив, что этот первый выпад произвел на них известное впечатление, Талейран сделался смелее и уже высказался напрямик: «А между тем, если бы меня здесь не было, вы бы живо ощущали мое отсутствие.Из всех вас я один, быть может, не требую ничего. Я требую для Франции лишь одного, а именно — чтобы к ней относи-лись с уважением. Она достаточно сильна своими богатствами,пространством, численностью и духом своего населения...Повторяю, я не требую ничего, а вам приношу необычайномного. Присутствие министра Людовика XVIII освящает здесь принцип, на котором покоится весь общественный поря-док. Европа прежде всего нуждается в том, чтобы раз навсегда была отвергнута идея, будто право приобретается голым фак-том завоевания, и чтобы в полной силе восстановлен был свя-щенный принцип легитимизма, на котором основываются порядок и устойчивость общества...» Затем, переходя к проек-тируемой декларации, Талейран спросил, когда откроются заседания общего конгресса, в котором согласно Парижскому трактату должны были принять участие представители всех государств, вовлеченных в войну. Если державы, подписав-шие этот трактат, должны были взять на себя руководящую роль, то для этого им следовало, по крайней мере, получить полномочия от остальных, а дать такие полномочия мог только конгресс. «Неответственные министры могли легко принять известные меры, но лорд Кэстльри и он, Талейран,находятся в совершенно ином положении». Кэстльри при-знался, что «эти мысли и ему приходили в голову», и таким образом завязался общий разговор.