dm - ИСТОРИЯ 19 века том 3

3 октября состоялось собрание у Меттерниха, причем послед-ний потребовал, чтобы Талейран взял назад свою ноту от 1 октября. Талейран отказался сделать это. Меттерних стал снова намекать на то, что все дела должны решаться лишь четырьмя державами. На это Талейран возразил: «Если вы поставите вопрос таким образом, то я всецело на вашей сто-роне; я совершенно к этому готов и ничего другого и не тре- бую».— «Что вы хотите этим сказать?»—«Очень просто:я не стану принимать участия в ваших совещаниях; я останусь здесь только в качестве члена конгресса и буду ждать его открытия». План союзников мог удаться лишь при условии сохранения полной тайны. Талейран же грозил разоблачить его со скандалом; если бы ему предоставили свободу действий,то он из уполномоченного побежденной Франции превра-тился бы в защитника интересов Европы, обманутой и эксплоа-тируемой теми, кто обязался дать ей порядок и спокойствие.В самом деле, как ни опасно было допускать его на частные совещания, все же было лучше иметь его на этих совещаниях,чем вне их. Союзники готовы были пойти на что угодно, лишь бы не раскрывать своих карт. Таким образом Талейран остался, но чем дальше, тем больше он повышал тон. Он составил на основании своих инструкций новую ноту, в кото-рой заявлял, что конгресс непременно состоится и что он действительно будет открыт; по поводу этой ноты он имел разговор с Кэстльри и убедился, что англичанин формально,а отчасти и по существу, с ним соглашается.

Но прежде чем подчиниться необходимости и согласитьсяна расторжение Шомонского договора, отнестись с довериемк Франции и, более того, обратиться к ней за содействием,Кэстльри и Меттерних готовы были исчерпать все средства,чтобы как-нибудь убедить своих союзников и вступить с ними в компромисс. Кэстльри составил 4 октября меморандум,при редактировании которого он явно руководился нотой,переданной ему 28 сентября Талейраном, и в этом меморан-думе высказался за сохранение status quo ante в Польше.

Можно ли предположить, что Австрия и Пруссия вступили в союз и заключили договоры в Калише и Рейхенбахе «един-ственно в интересах территориального расширения России,уничтожая даже при этом свои собственные границы и оста-вляя таким образом свои столицы открытыми и беззащитными?»Превратить Польшу в свободную нацию, в независимое госу-дарство — было бы актом справедливости, но нельзя, отдаваяее России, превращать ее в «грозное военное оружие»; поэтому«до тех пор, пока его императорское величество (Александр I) будет настаивать на этом прискорбном проекте, представление какого бы то ни было плана восстановления порядка в Европе,равно как и открытие настоящего конгресса являются невоз-можными».

Декларация об открытии конгресса. Гентц с величайшими,однако, усилиями составил преисполненный намеками, неяс-ностями и бюрократическими двусмысленностями проект декларации, откладывавшей открытие конгресса до тех пор,пока «вопросы достаточно созреют для того, чтобы результаты соответствовали требованиям Парижского трактата и закон-ным ожиданиям современников». Таким образом, конгресс был отложен до 1 ноября. Представители шести держав были созваны на 8 октября к Меттерниху для обсуждения этого проекта. Талейран, приглашенный явиться несколько раньше открытия заседания, застал там Меттерниха, который хотел вызвать его на разговор и особенно — добиться от него какого-нибудь компрометирующего и неосторожного выражения,спровоцировать его на какие-нибудь вопросы или, по крайней мере, на беседу на темы, представляющие специальный инте-рес для его государя. Таких тем не оказалось, да их и никогда не было, кроме одной, имевшей лишь мнимую значимость:мы имеем в виду неаполитанский вопрос. Все знали, что фран-цузскому королю очень хотелось низложить Мюрата, чтобы водворить снова на престоле своего родственника Фердинанда.Но считать Людовика XVIII— одного из хитрейших и тер-пеливейших людей своего времени — способным пожертво-вать своим принципом как раз в том пункте, где этот принцип должен был сам собою восторжествовать,— это значило глу-боко заблуждаться относительно его характера.

Естественный ход вещей был против Мюрата. Нетрудно было понять, что если Меттерниху придется отказаться от легатств Папской области, то он предоставит Мюрата соб-ственной участи и постарается от него как-нибудь отделаться.Но возврат папе легатств был связан с вопросом о возвра-щении престола саксонскому королю и являлся прямым применением легитимистского принципа в том виде, как его понимал Людовик XVIII. Защищая права саксонского короля,он защищал и права папы, а с момента возвращения папе его владений Мюрат терял для Австрии всякий интерес. Так оно и случилось. Меттерних не помышлял больше об ограблении папы, так как никто его в этом стремлении не поддерживал.С этого момента Мюрат был обречен на гибель, и вся игра Меттерниха сводилась к тому, чтобы завлечь этого несчаст-ного короля в какую-нибудь ловушку, в которую бы тот слепо попал. Талейран знал об этих намерениях Меттерниха через Сен-Марсана и других итальянцев. Поэтому он не испы-тывал никакого желания принимать в качестве услуги, ока-зываемой его государю, такой акт Меттерниха. к которому Меттерниха толкал его собственный интерес.