Андрей Ганин - Атаман А. И. Дутов

Можно предположить, что 18 апреля (день сдачи Генерального штаба генерал-майором А.Н. Вагиным Дутову временного командования Отдельной Оренбургской армией 1950) Дутов вернулся из Омска в Троицк, ставший пристанищем Войскового правительства и, таким образом, временно превратившийся в столицу войска. Переехать в Оренбург правительство предполагало лишь по освобождении от красных Самары 1951.

Из Троицка атаман писал Колчаку 24 апреля: «Пользуясь неизменно Вашим внимательным ко мне отношением, я позволяю себе вновь беспокоить Вас своими письмами и своими впечатлениями. Заранее извиняюсь, если я отнимаю дорогое у Вас время… Агентура армии дает еще и следующие сведения – интеллигенция и особливо купечество страшно недовольны мобилизацией их и реквизицией белья. Начинаются просто разговоры, что Верховный Правитель не нужен, пора поставить царя и разогнать Омское пр[авительст]во. Вот и сбываются мои предположения, что большевики слева и Монархисты – справа соединились и начинают работу совместно. Я, конечно, принимаю все меры к прекращению всего безобразия и жестоко караю за сокрытие белья, лошадей и проч. У нас здесь очень слабо поставлена агитация и печать, нет бумаги, нет типографий. Я пишу Вашему Высокопревосходительству м. б. без соблюдения этикета, но общность всех к стремлению поскорее создать Русь, заставляет меня быть подчас не совсем дисциплинированным… Теперь считаю долгом доложить Вам, что в связи с передачей моей армии генералу Белову (Витекопф), я фактически устраняюсь от военных операций, а потому излагаю кратко свое последнее мнение. В настоящее время мне кажется, что большевики в районе Сызрань – Самара сосредотачивают значительные силы и собирают кулак. Наши победоносные войска растянулись и действуют на широком фронте. Войска утомлены трудными переходами в распутицу и поредели в рядах. Мне думается, что корпус Каппеля было бы своевременно подтянуть в Уфу и район Белебей – Бугульма. Наша армия сильна победой, и она не должна иметь неудач, а потому на Самару необходимо смотреть со вниманием. Этим я заканчиваю свое повествование и еще раз прошу меня извинить за вмешательство, может быть, не в свое дело. Относительно должности Пох[одного] Атамана буду иметь честь доложить Вам по прибытии в Ставку. Последнее время очень скверно себя чувствую – с приезда в Троицк опять начались приступы моей контузии, и я пережил вновь несколько неприятных обмороков. В связи с принятием новой должности Пох[одного] Атамана, меня озабочивает судьба Края, коего я являюсь начальником, я не успел испросить Ваших указаний в Омске, м. б. возможно это будет узнать теперь? Не откажите принять мои уверения в совершенном и глубоком почтении, преданности и уважении А. Дутов » 1952.

Это пространное письмо Дутова наиболее ярко выражает его политические взгляды и свидетельствует о том, что оренбургский атаман не являлся монархистом, хотя в советской историографии подобная точка зрения была господствующей. Более близка к действительности оценка И.Ф. Плотникова, по мнению которого Дутов был настроен умеренно-демократически 1953. Как я уже отмечал, по своим политическим взглядам Дутов был наиболее близок к кадетам. 22 марта 1919 г. он писал Колчаку: «Ваше же официальное заявление, что Вы мыслите новую Россию, построенную лишь на демократических началах, дает мне право быть с Вами вполне откровенным» 1954. Столь однозначные оценки свидетельствуют о точном знании оренбургским атаманом политических взглядов Верховного Правителя. Вряд ли Дутов позволил бы себе критиковать монархистов, если бы хоть немного сомневался в том, что Колчак таковым не является.

Вообще письма Дутова Колчаку весьма интересны. Отдельного рассмотрения заслуживает вопрос о характере этой переписки. Известны пять писем Дутова Верховному Правителю, все они относятся к 1919 г. и датированы: 21 февраля, 9 и 22 марта, 24 апреля и 31 октября. Значительный полугодичный перерыв в письмах с конца апреля по конец октября обусловлен тем, что в этот период Дутов с некоторыми перерывами находился в Омске и имел возможность непосредственно общаться с Колчаком. Судя по всему, личное знакомство Дутова с Колчаком состоялось в Челябинске 11 февраля 1919 г. во время поездки последнего на фронт. Первое и самое короткое письмо Дутова было написано по горячим следам этой встречи, видимо, с целью закрепить существовавшее с ноября 1918 г. заочное, а с февраля 1919 г. уже личное доверительное отношение к Дутову со стороны Верховного Правителя. В марте – апреле объем писем увеличивался – Дутов чувствовал, что Колчаку интересно его мнение, и позволил себе писать подробнее. При этом оренбургский атаман в письмах постоянно извиняется за то, что осмеливается беспокоить Колчака, всячески выражает свое почтение, постоянно пишет о единстве взглядов с Колчаком. Посредством писем Колчаку Дутов пытался проводить интриги, бороться со своими оппонентами в войске. В то же время письма Дутова содержат и рациональное зерно – в них освещается видение Дутовым целей и задач государственного и военного строительства, борьбы с разрухой и т. д., затронут широкий спектр проблем. Все письма, за исключением третьего от 22 марта (машинописного), написаны самим Дутовым от руки, что предполагает доверительное отношение между корреспондентами. И действительно, отношения Колчака и Дутова, несмотря на неудачи на фронте Отдельной Оренбургской армии, носили именно такой характер. Показательно, что письма Дутова хранились Колчаком в одной папке вместе с письмами наиболее близкого ему человека – гражданской жены А.В. Тимиревой и другими важными для него документами. Не исключено, что идеи, изложенные Дутовым в письмах Верховному Правителю, оказали непосредственное влияние на политику Колчака. Судя по этим письмам, оренбургский атаман был одним из основных советников Колчака. Интересно высказывание Дутова о Колчаке и о себе самом: «Верховный Главнокомандующий работает не покладая рук. За короткий срок создано многое. Может быть, и там существуют ошибки. Но сейчас… не время судить за них. Всякий русский гражданин должен беречь этот драгоценный хрустальный сосуд – Всероссийскую власть, возглавляемую адмиралом Колчаком… Мне предлагали неоднократно большую власть, но я не хотел принимать ее, опасаясь, что вручение мне власти может быть понято как стремление казаков захватить в свои руки власть. Когда я первый признал власть Колчака, у меня было 42 полка. Я счастлив, что главнокомандующий армиями Юга России генерал Деникин признал адмирала Колчака. Теперь в освобожденной от большевиков России нет такого уголка, где бы эта власть не была признана. Есть колеблющиеся умы, говорящие, что правительство не признано пока союзниками. Но не беспокойтесь, дорогие граждане, – придет день, когда русский народ везде заставит признать эту власть» 1955.