Андрей Ганин: «Отрицательные стороны прежнего институтского воспитания с культивированным пренебрежением ко всякому черному труду»

К истории эвакуации Оренбургского Войскового женского Института из Оренбурга в Троицк в январе — марте 1919 года. Отчет из фондов штаба Оренбургского военного округа

Вступительная статья и публикация А. В. Ганина

Старой русской интеллигенции в годы революции и гражданской войны пришлось очень непросто. Многие ее представители, с легкостью рассуждавшие о судьбах страны, были при этом не способны или даже считали ниже своего достоинства обеспечить себе элементарные условия существования и выживания в чрезвычайных условиях, в обстановке разрухи, безвластия и вседозволенности, не говоря уже о заботе об окружающих. Прежде всего именно об этом ярко и обстоятельно свидетельствует публикуемый отчет об эвакуации Оренбургского войскового женского института в январе — марте 1919 года из Оренбурга по южноуральскому бездорожью в уездный Троицк.

Эвакуация проводилась в связи с наступлением на Оренбург красных, террора которых боялись как преподаватели, так и ученицы. Показательно, что местное население отнюдь не стремилось бескорыстно помогать беспомощным эвакуировавшимся институткам, не привыкшим к лишениям, чуравшимся черной работы и в обычное время во всем полагавшимся на горничных, а, наоборот, пользовалось их тяжелым положением в целях личного обогащения. После этого наивно было бы отрицать наличие острейших социальных противоречий в стране накануне и во время революции.

Думается, публикуемый отчет не оставит никого из читателей равнодушными.

Наверняка найдутся те, кто проникнется жалостью к его героиням-«белоручкам», а кто-то, вполне естественно, испытает отвращение к их черствости и эгоизму. Как бы то ни было, перед нами яркая картина поведения людей в катастрофических условиях гражданской войны.

Документ датируется периодом весны — лета 1919 года. Он написан каллиграфическим почерком, чернилами на нескольких листах большого формата. Автор отчета неизвестен, но судя по содержанию, им был директор института. Документ обнаружен в фонде штаба Оренбургского военного округа Государственного архива Оренбургской области среди материалов о состоянии народного образования в Оренбургском казачьем войске (Ф. Р-1912. Оп. 2. Д. 108. Л. 19–25(об.)) и публикуется впервые.

Оренбургский Войсковой женский Институт, получив вечером 20 января нов[ого] ст[иля] 1919 г.[ода], приказание о выезде из г.[орода] Оренбурга, начал в ночь на 21 января спешно готовиться в путь. Уложено было самое необходимое имущество и заготовлена провизия на два дня. К сожалению, не было ни полушубков, ни валенных сапог, почему пришлось ограничиться теплыми шапками и валенными чулками, что при крещенских морозах было более чем рискованно.

Когда пришло время отправляться на вокзал, обещанных подвод для погрузки институтского имущества и перевозки воспитанниц не оказалось, а только благодаря любезности какого-то неизвестного юнкера, приславшего из Форштадта {1} 1 Казачье предместье Оренбурга. пять подвод, удалось, при содействии институтских лошадей, перевезти на вокзал все необходимое. Воспитанницы в своих валенных чулках кое-как дошли до вокзала пешком.

Погрузка и посадка в вагоны-теплушки произошла с величайшими затруднениями из-за недостатка рабочих рук. Самые вагоны-теплушки были неприспособлены для зимней езды. В одном нары были, но печь оказалась без трубы, в другом была труба, но не было ни печи, ни нар. Пришлось все приспосабливать на скорую руку, в чем оказали содействие находившиеся на станции казаки. Наиболее, сравнительно, удобно разместились, конечно, старшие классы и менее удобно — младшие.

Путь по железной дороге, длившийся вместо 14 часов целых 5 суток, изобиловал, как полагается, многими приключениями, главным образом, на почве опасения большевиков, а также добычи топлива для вагонов и пищевого довольствия. Тяжелые минуты пережили воспитанницы, когда рано утром, под Саракташем, увидели вдали за [рекой. — А. Г.] Сакмарой цепь, как им казалось, наступающих большевиков и в то же время группы отступающих воинских частей. Поездная публика, бросившаяся бежать вдоль пути, вполне содействовала этой панике. А поезд, между тем, постоянно останавливался — то за недостатком воды, то за недостатком топлива, и, как казалось, машинист поезда имел на уме какой-то злой умысел, особенно когда он среди поля заморозил свой локомотив.