Геомар Куликов - Спокойствие не восстановлено

В пятницу, позавтракав кашей с постным маслом, принялись сумрачно за дела. Колом стоял в памяти квартальный.

После обеда припожаловал к Гошке его заказчик Матя. Попался на глаза деду, тот обругал:

- Ты еще тут путаешься, пиявка. Шел бы, не до тебя нынче.

- Обижаешь, сударик. Грех человека, созданного по образу и подобию божьему, уподоблять червю, хотя и полезному в иной час. С бессмертной душой, к тому же...

- Это у тебя душа? Не примечал что-то. Похоже, вместо нее господь медную копейку вложил в твое бренное тело.

- Богохульствуете, Семен Яковлевич...

Но деду было и впрямь не до полунищего барышника. Ушел, оставив Матю в мастерской вдвоем с Гошкой.

И - чудны твои дела, господи! - Гошке показалось, что и Матя, подобно квартальному, шарит глазами по мастерской.

"Со страху мерещится", - решил Гошка.

- На-ко вот, - протянул Мате подлатанный инструмент.

Матя его придирчиво осмотрел, по-видимому, остался доволен. И вздохнул, как показалось Гошке, притворно.

- Только, сударик, расчет потом. Ноне обеднел совсем.

"Начинается! - с тоской подумал Гошка. - Ну, погоди, со мной этот номер не пройдет!"

- Вот что, Матя! - Гошка поднялся с табуретки. - Хоть и перебежал тебе дорогу, но задаром работать не буду. Пока не отдашь деньги, не приходи. И дедом не пугай, отколотит, так не убьет же. Понял?

- Горяч, сударик! Горяч! Все в руках божьих. Нынче одно, завтра совсем другое. Сказано же, пути господни неисповедимы.

- Тумана не напускай. И господь тебе в твоих делах не товарищ...

- Ну, ну, сударик... Кто кому товарищ, не нам, грешным и малым людишкам, судить...

А глаза, ох, нехорошие были глаза у Мати! Сдавалось Гошке, что глумится над ним Матя, словно сознает свою власть и превосходство. И все та же, однажды объявившаяся, виднелась в них болотная трясина, в которую не ступить - посмотреть, - по спине бегут мурашки.

Чувствовал Гошка, не в медяке дело, просто куражится над ним Матя. И как заяц с перепугу кидается на гончих, так Гошка, понимая, что не к добру его ссора с Матей и очень даже не нужна, продолжал:

- Я квартальному пожалуюсь! Он у нас вчера только был.

- Ой, испугал! - схватился дурашливо за голову Матя. - Пропал я тогда, совсем пропал!

- С дедом вино пил! - импровизировал Гошка.

- Вино пил? - без смеха и улыбки переспросил Матя.

- Да! Мадеру!

И опять Гошка понял, что не дело делает, не надо бы этого говорить. И почудилось вовсе несуразное, что не только между Сережей, его скрипкой и квартальным есть неведомая связь. Но что ко всему этому имеет какое-то отношение и Матя.

- Мадеру? - переспросил, прищурившись, Матя. - Чрезвычайно, сударик, любопытные вещи рассказываешь. И много выпили?

Трудно сказать, куда бы завел этот странный разговор, но в мастерскую вошел дядя Иван, и Матя разом переменился, обратясь в прежнего, всей Сухаревке знакомого мелкого жучка, для которого выгаданный пятиалтынный большая удача, а полтинник - почитай, счастье.

- Мое нижайшее, Иван Семенович! Как здоровьице, как драгоценная супруга?

- Все суетишься, полупочтенный. Слава создателю, пребываем в трудах праведных и молитвах. Бога не гневим и на него не ропщем. На чужую копейку не заримся... - Это уже был камешек в Матин огород, и он, зная доподлинно характер Ивана Яковлева, почел за благо ретироваться.

- Будьте благополучны все. Помолюсь о вас, благодетелях.

За всю свою тринадцатилетнюю жизнь Гошка не испытывал такого нарастающего чувства опасности и страха перед ней. Всякое случалось. И жестокие драки, в которых и Гошка бил, и сам бывал бит, чуть не до полусмерти. Не благородное собрание Сухаревка! А тут будто и впрямь попал в трясину, засасывающую все глубже и глубже.

Сейчас самым горячим Гошкиным желанием было дождаться завтрашнего дня, а с ним Сережу и упросить его забрать Гварнери, из-за которой, как ему казалось, над домом сгущалась гроза.

Ждать Сережу до завтра не пришлось. Смеркалось, когда Гошка услышал донесшийся из передней комнаты веселый голос, который он так не любил.

Сережа вошел в мастерскую чуть пошатываясь, улыбка во весь рот, глаза блестят.

- Эх, хороша жизнь! Что б там ни толковали философы. Сегодня гуляю, Гоша! - Наклонился к младшему приятелю: - Пришел, так сказать, освободить тебя...

Гошка, только что отчаянно хотевший избавиться от скрипки, испугался. Сережа был пьян.

- Выйдем... - предложил.

- Можно! Отчего бы и нет? Гошка, ты отличный человек и верный друг... - Сережа обнял Гошку за плечи.

Вышли во двор. Мартовский день угасал. Повеяло холодом. На небе зажглись звезды, серебрился тонкий серпик луны.