Геомар Куликов - Спокойствие не восстановлено

Гошка еще раз бережно повертел инструмент.

- И сколько же она стоит?

- Дорого, Гоша. Даже затрудняюсь сказать. Вероятно, не одну тысячу.

- Рублей?

- Не копеек же.

- Может, деду сказать и ему дать на сохранение? Страшновато, Сережа, мне. Боязно.

- Нет, Гоша. Не следует вводить людей в искушение.

- Неужели никто о ней, кроме меня, не знает?

- Почитай, никто. Проболтался я, правда, будучи крепко пьян. Слава богу, человечку пустому, безвредному. Да ты его знаешь: Матьке с Сухаревки.

- Ему?!

- По счастью...

Смятение охватило Гошку. Вроде бы и пустяк случился прошлым воскресеньем. Обычное для Сухаревки дело: пытался надуть барышка неопытного человека. Эка диво! Но, как уже говорилось, остались у Гошки от всей этой истории неприятным осадком страх и тревога. Словно, идучи по болоту, вместо ожидаемой лужицы, ступил в трясину, из которой неизвестно как выкарабкаться.

- Вишь, Сережа... Думается, не так безвреден Матька, как кажется.

И рассказал воскресный случай.

Сережа рассмеялся:

- Кто на Сухаревке не норовит приобрести на грош пятаков?

Что мог ответить Гошка?

Попытался объяснить свое ощущение. Да мало в том преуспел. Сережа, как и сухаревские завсегдатаи, не принимал всерьез Амати-Матьку.

- Пустое, Гоша. Естественно, он на тебя взъярился. Роскошную добычу спугнул. Но будь уверен, он эту скрипку, купленную за пятерку, тут же и продал бы за семь с полтиной. Да еще почел бы за удачу.

Решили, что драгоценную скрипку Гошка пока спрячет в баньке, а как стемнеет, перенесет в дом и укроет в маленькой каморке-кладовке, куда редко кто заглядывает.

Единственно, о чем Гошка просил Сережу, до вечера побыть подле дома, покараулить скрипку, на что тот согласился.

Однако Гошкин план было легче придумать, чем исполнить. Уж очень много людей крутилось в крошечном магазине-мастерской Яковлевых: дед, родители Гошки, дядя Иван и глазастый Мишка. И пришлого народу хватало. В течение вечера Гошке так и не удалось оттащить узел в кладовку. И только ночью, когда все улеглись спать и уснули, Гошка, будто бы по малой нужде, накинув на себя пальтишко, вышел во двор и пронес драгоценный груз. Все это время Сережа обретался за банькой, делая вид, будто порядочно пьян. С ним это случалось, увы, частенько, и поэтому подозрения не вызвало. Жалостливая мать даже предложила:

- Ты бы в баньку, что ли, шел, отоспался, горемычный...

Сережа пробормотал невнятное, и мать, сокрушенно покачав головой, ушла в дом.

Гошка засунул Сережин узел в дальний угол и завалил старой одежкой. Вероятность того, что сюда кто-нибудь заглянет, была ничтожно мала. Однако Гошке было от такого соседства чрезвычайно беспокойно. И, выйдя, как условились, еще раз во двор, он попросил Сережу:

- Только ты, пожалуйста, отыщи место понадежнее. Вроде бы и не видал никто, даже Мишка, а сердце болит: подумать только, какое сокровище лежит под старым тряпьем...

На что Сережа грустно обронил:

- Трудная, Гоша, это задача.

Гошка спохватился.

- А у меня к тебе тоже дело.

И рассказал об обещании, данном Вере Андреевне, привести хорошего человека, то есть его, Сережу, с целью помочь за настоящую цену продать ее инструмент.

- Можно, - сказал Сережа. - В субботу или воскресенье сходим.

Однако ни в субботу, ни в воскресенье обитатели домика на Арбате так и не дождались Гошку и его хорошего человека.

Были тому причиной события трагические и печальные.

Глава 4

УБИЙСТВО В ГРАЧЕВОМ ПЕРЕУЛКЕ

Весь следующий день Гошка, как приклеенный, работал в своем углу. Даже дед одобрительно косился на него. А многоречивый дядя Иван вспомнил притчу о двух рабах, один из которых зарыл свой талант в землю, в то время как другой пустил его в обращение и возрастил богатство своего хозяина. Надо было понимать так, что один из его племянников, Мишка, трудится в поте лица, умножая семейный достаток, а он, Гошка, гоняется, как ошпаренная кошка, неведомо где, и что ему, Гошке, следовало бы брать пример со старшего брата.

Мастером дядя Иван был хорошим, добросовестным, аккуратным. Но человеком нудным. Он изводил бесконечными поучениями, которые высказывал обыкновенно витиевато и часто иносказательно.

А Гошке все казалось, что кого-нибудь да понесет в кладовку, куда обычно не заглядывали месяцами.

Проницательный Мишка быстро заподозрил неладное:

- Чой-то ты? Иль заболел?

Было тут и ехидство, желание подчеркнуть диковинность Гошкиного прилежания, и надежда проникнуть в его секрет, вызвав на разговор. Но слишком серьезна была Гошкина тайна, чтобы он мог ее выдать. Приходили в магазин и мастерскую заказчики все более по пустячным поводам: то меха на гармонике подлатать - разорваны были ретивым гармонистом, то гриф у балалайки склеить, а то и просто на гитару поставить новые струны взамен лопнувших. По правде сказать, не было у Гошки опыта и умения старших. И не отличался он Мишкиным терпением. Поэтому повелось, что такие работы выполнял именно он. Дед не препятствовал. С заказчиками Гошка был всегда приветлив, и шли они по мелочам, как и Матя, охотнее всего к нему. И на ерунду не расходовалось время мастеров: самого деда, Гошкиного отца и дяди Ивана. Дед понимал, что старшему внуку продолжать его дело, а младшему суждена участь, быть может, более высокая, благодаря живости ума, хорошей памяти и любви к книгам, на которую вслух дед Семен ворчал и которую про себя одобрял.