Симона Берто - Эдит Пиаф

Мишель Эмер и Рене Рузо написали для нее прекрасную песню - "Я столько видела, столько видела...".

Я слишком верила, слишком верила, слишком верила

Всему тому, что мне вешали на уши на разных углах и перекрестках,

Мне столько раз говорили, я столько раз слышала

Слова: "Я тебя обожаю!" и "На всю жизнь!"

Все это ради чего? Все это ради кого?

Я решила, что все уже в жизни видела,

Все сделала, все сказала, все слышала,

Что сказала себе: "Больше не поймаюсь!" И тогда он пришел!

Тексты, которые для нее теперь пишут, звучат как завещание.

Молодые, в возрасте между двадцатью и двадцатью пятью годами, Фрэнсис Лей, Мишель Вандом и Флоранс Веран одновременно создают для нее три песни: "Люди", "Человек из Берлина", "Марго - Нежное сердце".

"Понимаешь, Момона, пока молодые любят тебя и пишут для

тебя, никакие болезни ничего не изменят!"

В "Старой Бельгии" Эдит впервые поет "Марго - Нежное сердце".

Чтобы вызвать слезы у Марго,

Марго - Нежное сердце,

Марго - на сердце тяжесть,

Достаточно какого-нибудь припева,

Мелодии гитары,

Слез клоуна!

Ее приняли так хорошо, что в ту же ночь, перед тем, как заснуть, она звонит Мишели Вандом: "Твоя песня прозвучала прекрасно. Я рада за тебя. Приезжай ко мне в Брюссель!"

В феврале 1963 года Эдит выступает с Тео в "Бобино". Еще раз перед ней распахивается красный занавес, она ощущает кожей свет прожекторов, вдыхает теплый запах зрительного зала и слышит крики "браво". В тот вечер она впервые поет две песни Фрэнсиса Лея и Мишеля Вандом - "Люди":

Как все люди потупились, опустили глаза,

Когда мы с тобой обнялись,

Когда мы поцеловались

Со словами: "Я тебя люблю"...

и "Человек из Берлина":

Я уже представляла себе, что буду любить его всю жизнь.

Я начинала все с начала, я была с ним,

С ним, человеком из Берлина!

Не говорите мне о случае,

О небесах, о фатальности,

О будущих возвращениях, о надежде,

О судьбе, о вечности...

Под мерзким, грязным небом, которое плакало от скуки.

Под мелким дождем, который сыпался на него,

На него, человека из Берлина!

Я приняла его за любовь, а это был прохожий...

Вечность на несколько мгновений...

Он, человек из Берлина!

18 марта 1963 года в оперном театре в Лилле Эдит в последний раз в жизни поет на сцене...

Несмотря на рецидив, снова вызвавший тревогу у близких, она хочет записать дома на пленку "Человека из Берлина", чтобы отослать ее в Германию для перевода. На гастролях она собирается петь ее по-немецки. Все окружающие против. Чтобы петь, Эдит нужны силы, а их у нее больше нет. На этот раз резервы исчерпаны. Но она посылает всех к чертям, никто не может ей помешать. 7 апреля со своим аккомпаниатором Ноэлем Коммаре и Фрэнсисом Лейем она поет "Человека из Берлина".

Через пять лет после смерти Эдит из этой записи была сделана пластинка: это душераздирающий документ. От Великой Пиаф осталась только аура. Голоса почти нет, на каждом слове ей не хватает дыхания, она ловит ртом воздух. Это и не пение и не речь, это приходит откуда-то издалека и переворачивает душу... никто другой никогда не смог бы этого сделать.

Она пригласила Мишель Вандом и, когда та прослушала запись, Эдит сказала: "Бедная моя Вандом, я очень огорчена за твою песню. Она заслуживала лучшего исполнения!" Это великодушие, эта честность на пороге смерти - это тоже Пиаф!

Десятого апреля у Эдит начинается отек легкого. Ее кладут в клинику Амбруаза-Паре в Нейи. Пять дней длится кома; когда она выходит из нее, то впадает в приступ безумия, продолжающийся пятнадцать дней, в течение которых Тео не отходит от нее. Он живет в палате Эдит, которая его не узнает; он стирает пот с ее лба, разводит сведенные судорогой пальцы, которыми она стискивает воображаемый микрофон. В безумии Эдит кажется, что она на сцене, и она поет день и ночь, как другие кричат. Потом она приходит в себя и первое, что она говорит Тео: "Ты такого не заслужил!"

И на этот раз Эдит выходит из больницы. Тео увозит ее для реабилитации на Лазурный берег. Как будто чувствуя, что она обратно больше не вернется, Эдит не хочет покидать бульвар Ланн.

С 1951 по 1963 год Эдит пережила четыре автомобильных катастрофы, одну попытку самоубийства, четыре курса дезинтоксикации, один курс лечения сном, три гепатических комы, один приступ безумия, два приступа белой горячки, семь операций, две бронхопневмонии и один отек легкого.

Уже около двух лет я живу не в Париже, а в Бошане, в департаменте Уазы. Все меня отделяет от Эдит. Наши жизни идут параллельно, как рельсы. Я тоже часто лежу по больницам, была оперирована, чуть не умерла. Я вешу немногим более, чем Эдит, тридцать семь кило. Мы движемся нога в ногу, но встречаемся не часто. К счастью, есть телефон!