Симона Берто - Эдит Пиаф

Становилось все холоднее, ветер усиливался. В свете фар не видно было никаких признаков жилья. Я подумала: "Мы заблудились". Когда у мужа кончилось терпенье, он сказал:

- Дом там, выше по дороге...

Шофер тут же высадил меня из машины.

- Дальше не проехать. Эта дорога не проезжая. Дойдете сами...

Я расплатилась, и они укатили. Разумеется, они ошиблись. Я шлепала по грязи. Прошел дождь, и луна прыгала в воде, а я - по лужам. Я еле шла, переставляя ноги механически, как заводная игрушка. В эту ночь я шла бы до конца. Конец... Я не очень себе представляла, где он, но я знала, что он где-то, куда я должна дойти. Наконец я увидела низкое строение... казалось, придавленное к земле. В окне горел огонек, я подошла и заглянула.

Это было как в кино. Я увидела кухню, чувствовалось, что там тепло и должно вкусно пахнуть.

За столом сидели муж и жена Бонели. Я их хорошо знала. Они были на службе у Эдит уже более десяти лет. Она, Даниэль, стала чем-то вроде секретарши на посылках; он, Марк, был аккордеонистом Эдит, помогал жене и тоже понемножку занимался всем. Между нами никогда не было особой дружбы. Я находила их не злыми, но пиявками; они же думали, что я им мешаю. Это правда: мы прожили вместе немало времени, но не сблизились. И все же должна сказать, что они по-своему были преданны Эдит. Только у нас о преданности было разное представление.

Я постучала в окно. Они подняли головы. Потом она сделала знак мужу, чтобы он открыл окно. Нехотя он встал.

- Что вы тут делаете?- спросил он.

- Я приехала повидать Эдит.

Он открыл мне дверь. Они готовили себе на ужин кролика...

За целый день у меня не было во рту ни крошки... и хотя это был их кролик, мне очень захотелось, чтобы мне его предложили.

- Нужно предупредить мсье Тео,- сказали они мне, соблюдая протокол.

Тео был наверху у Эдит. Он спустился ко мне.

Увидев его в проеме двери, я улыбнулась ему совершенно непроизвольно. А прошло уже много часов, как я не улыбалась. С ним в комнату проникло дуновение иного воздуха, воздуха Эдит; я его почувствовала, узнала. Было очевидно: он добр, он любит Эдит. Мы не были знакомы.

Я не была на их свадьбе, так как в ту пору болела. Я видела его в "Олимпии" и в "Бобино". И потом, Эдит мне столько о нем говорила... Она мне сказала: "Этого я люблю, Момона. Он будет последним, но останется первым!"

Тео был весь в черном, на нем был свитер с высоким воротником. На белой стене его силуэт вырисовывался, как фотография. У него были красивые, выразительные руки, такие, какие нравились Эдит, на шее медальон, на запястье цепочка, на пальце обручальное кольцо.

"Момона, если у мужчины красивые руки, по-настоящему

красивые, он не может быть уродливым внутри. Руки не лгут, как

лица. Особенно если они жестикулируют...".

Все это промелькнуло в голове за три секунды, но очень четко.

"Вы Симона? Вы ее сестра?" - И он мне улыбнулся теплой, нежной, немного робкой улыбкой. Это нас сразу сблизило.

Даже если бы Эдит мне не рассказывала о нем, я бы поняла, почему и как она его любила. Его повадки большого изящного черного кота, его руки, улыбка - все не только было во вкусе Эдит, но свидетельствовало о доброте, честности, искренности.

- Боюсь, вы не сможете увидеть теперь Эдит. Она готовится ко сну.

Позади него появилась женщина в белом. Это была медицинская сестра Симона Маргантэн. Непримечательная, ровная, она держалась немного суховато, но я знала, что Эдит ее любила, эта женщина была ей очень преданна и прекрасно за ней ухаживала. Во время ее последней гепатической комы она очень помогла врачам. Она пользовалась также полным доверием Тео.

Она сказала:

- Эдит сегодня чувствовала себя значительно лучше, настоящее воскрешение, но сейчас ей необходим отдых. Не думаю, что вы сможете ее увидеть, я собираюсь сделать ей инъекцию. Приходите завтра.

Я ее понимала, она охраняла свою больную. Эдит трудно было уложить спать. Начиналась всегда настоящая коррида. Но я приехала повидать Эдит, и я ее увижу. Я была как щепка, но мне показалось, что я заполнила всю комнату. Ах, она хочет, чтобы я ушла! Как, пешком?

Очень мягко я заметила:

- Я отпустила такси... Но может быть, у вас есть палатка? Я могла бы разбить ее под окнами Эдит; я бы ее не обеспокоила.- И продолжила еще мягче:

- Может быть, вам не известно, что сегодня утром Эдит позвала меня. Она сказала мне: "Приезжай, Момона!"

Тогда Тео произнес в своей обычной спокойной манере в стиле "Вы, кажется, забыли, что муж - я":

- Если Эдит хотела вас видеть, Симона, я пойду скажу ей, что вы здесь.