Алан Мурхед - Борьба за Дарданеллы

В своем релизе турецкий штаб заявляет: «Быстрая и решительная морская атака в начале войны могла принести успех... если бы флот Антанты появился у Константинополя, остававшиеся там восемь дивизий не смогли бы защитить город». А потому первый и столь часто высмеивавшийся приказ «Адмиралтейству подготовить морскую экспедицию в феврале для бомбардировки и взятия полуострова Галлиполи с прицелом на Константинополь» вовсе не был таким фантастическим.

Неудивительно, что Роджера Кейса не надо было убеждать в важности этих признаний. В 1925 году, будучи командующим Средиземноморским флотом, он прошел через Дарданеллы и, как говорит бывший с ним Эспиналь, из-за избытка чувств не мог говорить. «Боже мой! — наконец произнес он. — Это было бы еще легче, чем я думал! Мы просто не могли не прорваться... а поскольку мы не попробовали, был потерян еще один миллион жизней, и война продолжалась еще три года».

Другие эксперты, и их все еще большинство, остались неколебимы. И все же никто не мог проигнорировать признание Лимана фон Сандерса и турецких командиров, что не раз командиры дивизий на мысе Хеллес собирались оставить Ачи-Баба, что, как минимум, в двух случаях (при первом десанте АНЗАК в апреле и при высадке в бухте Сувла в августе) союзники были на грани прорыва, и предотвратило это лишь вмешательство Мустафы Кемаля.

Постепенно по прошествии времени великие события войны и ее последствия оказываются в перспективе, и галлиполийское предприятие рассматривалось не в отрыве, а как часть генеральной стратегии. Не как какое-то вспомогательное явление, а как альтернатива страшным трем годам бойни, которая происходила в окопах Франции, долгой кампании против турок в Месопотамии и экспедиции в Салоники. Даже не будет преувеличением сказать, что, если бы союзникам удалось пройти через Дарданеллы в 1915-м или 1916 году, русские не подписали бы сепаратный мир и, может быть, не было бы революции. Во всяком случае, не так скоро и не с такими жестокостями.

В этом новом свете Галлиполийская кампания уже не представляется ошибкой или беспечной игрой. В ней воплотилась наиболее творческая концепция войны, а ее потенциальные последствия не поддаются оценке. Ее можно было бы даже рассматривать, как надеялся Руперт Брук, поворотным пунктом истории. Определенно, в военном аспекте ее влияние было огромно. Это была гигантская десантная операция, которую человечество знало до сих пор, и она проходила в почти экспериментальных условиях. Ведь в ней впервые использовались субмарины и авиация, испытывались современные морские орудия против береговой артиллерии, высаживались десантные войска на небольших судах на вражеский берег, использовалось радио, авиационные бомбы, противопехотные мины и многие другие новинки. Эти события привели через Дюнкерк и Средиземноморский десант к вторжению в Нормандию во Второй мировой войне. В 1940 году командиры союзников мало что могли извлечь из опыта затяжной окопной войны с армиями кайзера во Франции. Но Галлиполи явился кладезем информации о сложностях современной маневренной войны, о совместных операциях на земле, на море и в воздухе, и исправление совершенных тогда ошибок стало основой победы 1945 года. В следующий раз, как когда-то надеялся Китченер, «они все сделают правильно!».

Сам Черчилль первым восстановил репутацию Галлиполийской кампании, опубликовав в двадцатых годах свою книгу «Мировой кризис» — свой анализ Первой мировой войны. До этого к нему никогда по-настоящему не прислушивались, и вот шаг за шагом он рассказывает историю политических и военных событий, которые привели к кампании: разногласия с Фишером, противоречия в кабинете, долгая борьба за завоевание поддержки Галлиполи Жоффром и окопными генералами во Франции, мучительные задержки в расчете на слово Китченера, хрупкое равновесие в политике на Балканах и, наконец, кризис в самой битве, когда в течение каких-то моментов, в вакууме нерешительности, все зависело от вдохновения единственного акта веры.

Далее следует изумительная официальная история, подготовленная бригадным генералом Эспиналем, и она полностью подтверждает все написанное Черчиллем.

В то же время авторы, участвовавшие в кампании, тоже были за работой. Тут личные дневники Гамильтона, галлиполийские мемуары Комптона Маккензи, стройный и полный отчет Генри Невинсона об операциях, короткая книга поэта-лауреата Джона Мейсфилда и два пользовавшихся успехом у широкой публики романа: «Тайная битва» Алана Герберта и «Расскажите Англии» Эрнеста Раймонда. К тридцатым годам возникла большая библиотека из книг британских, французских, турецких и германских авторов, и, хотя не исчезла критика применявшейся тактики, ни один серьезный читатель теперь не подвергал сомнению разумность кампании союзников в Дарданеллах.