Игорь Минутко - Искушение учителя. Версия жизни и смерти Николая Рериха

— Господи! Да кто же это такой? — Живописец недоумевал. — Что-то не припоминаю знакомых японцев.

— Есуко Мацуоко… Вам это имя что-нибудь говорит? Рерих обладал — прав его научный секретарь Шибаев — великолепной памятью.

— Дипломат в Петербурге, кажется, в двенадцатом году?! — воскликнул он.

— Браво, Николай Константинович!

…И тут, уважаемые читатели, давайте еще раз заглянем в уже цитированную книгу Арнольда Г. Шоца «Николай Рерих в Карелии» и повторим оттуда несколько фраз, на которые я, автор этого повествования, просил вас обратить внимание. Вот они: «Еще один масон и „друг“ живописца Рериха (речь идет о членах ложи розенкрейцеров — ордена розы и креста, в которой состоял наш герой. — И. М.) — Константин Николаевич Рябинин, талантливый психиатр, занимавшийся терапией эпилепсии (Николай Константинович познакомился с ним в связи с болезнью жены)…»

Рябинин познакомил Рериха с японским дипломатом, который к тому же вполне бойко говорил на русском языке. Трудно сказать, совпадение ли это. Но обстоятельства таковы: Есуко Мацуоко был страстно увлечен оккультизмом, восточной мистикой, всем, что было связано с Шамбалой. Все время, пока Мацуоко находился в Петербурге, экзотический японец и Николай Константинович постоянно встречались — им было о чем поговорить, они стали очень близки друг другу…

— Я сразу узнаю господина Мацуоко, — сказал возбужденно Рерих, вдруг почувствовав вкус к предстоящему авантюрному предприятию. — У него характерное лицо, все как бы слегка сдвинуто вправо — рот, нос, глаза. Помню, во время наших бесед я постоянно удивлялся: правый глаз все время наезжал на висок…— «Фу ты…» — Николай Константинович остановил себя. — И кто же теперь мой японский друг?

— Сегодня Мацуоко, — ответил Астахов, — вице-председатель правления Южно-Манчжурской железной дороги, которая связана с концерном «Мицубиси» и, что для нас существеннее, является «крышей» для японской разведки. Но титулы и звания японца в нашей ситуации второстепенны. Важно ваше знакомство… Нам, Николай Константинович, путем многих комбинаций и, не скрою, крупных затрат удалось добиться, чтобы именно Мацуоко, как частное лицо, возглавил японскую делегацию.

И только в этот момент Рерих подумал: «Да они обо мне знают все! Лаже случайные дореволюционные знакомства. И… И мою масонскую деятельность… Они меня давно „разрабатывают“! Причем для чрезвычайно ответственных операций, таких как эта…»

— …Словом, мы убеждены: постепенно вы найдете общий язык с вашим давним приятелем… позволю себе добавить: по оккультным и прочим делам.

— Во всяком случае, я сделаю все, что от меня зависит. . — Спасибо, Николай Константинович! Мы не сомневались, что вы согласитесь послужить России в столь ответственной и деликатной миссии. И в случае удачи Родина воздаст вам по заслугам.

…Наш главный сюжет не позволяет вдаваться в подробности дипломатических ухищрений советской стороны в переговорах с японцами и в анализ самого договора, в конце концов, подписанного после этих тайных встреч. Важен конечный результат. А он был блестящим.

Вот лишь краткая хроника дальнейших событий.

До отплытия парохода «Катари Мару» в Японию Николай Константинович жил в Париже в отеле «Лорд Байрон», тщательно изучая материалы с разработками предстоящих переговоров, которые были переданы ему «научным секретарем» Шибаевым. Горбун прибыл во Францию вслед за живописцем. Накануне его приезда Рерих, окончательно вошедший в дипломатическую роль, предложенную ему, в письме Владимиру Анатольевичу, отправленном в Берлин, писал несколько игриво: «Прошу вас прибыть в Париж и прихватить с собой смокинг». Тогда же были решены все финансовые вопросы: в парижском отделении банка «Американский экспресс» на Рю-Эжен-Скриб — один миллион долларов на продолжение Трансгималайской экспедиции был получен.

19 декабря 1925 года Рерих стал обладателем нового удостоверения личности, дающего право на оформление французских въездных виз.

23,декабря ему была вручена виза во французскую колонию Пандишери, а это, считайте, уже почти Индия.

24 декабря живописец и Горбун на скоростном «Голубом экспрессе» с Лионского вокзала — это был самый быстрый ночной поезд до Ривьеры — отправились в Марсель. Билеты на «Катари Мару» были уже приобретены.

28 декабря 1925 года — за бортом парохода уже растаял французский берег — в кают-компании встретились «совершенно случайно» все члены тайной советской делегации. Японцы, естественно, были тоже здесь, все восемь человек.