Никита [ИАКИНФ] Бичурин - Историческое обозрение ойратов или калмыков

Китайские посланники нашли Хана Аюки в степи близ Царицына за Волгою. Хитрый Хан с коленопреклонением принял от них грамоту /Указ/, в чем без сомнения предварен был посланниками; с притворством отвечал посольству, что согласно с мнением Китайского Государя находит опасение касательно Рабчжурова возвращения основательным, и присовокупил, что он, глубоко чувствуя признательность к Повелителю Китая за попечение о его племяннике, намерен отправить посольство в Пекин для поднесения даров, а в заключение не преминул сказать, что Торготы по одеянию и религии очень близки к Маньчжурам [147] Кто желает иметь полное понятие о сем происшествии, может прочесть Путешествие Кит. Посланника к Калмыцкому Аюки Хану. В С. П. Б. в Т. Академии Наук 1782 и 1788 г. . Учтивость довольно тонкая! Напротив Китайский Двор хотел через свое посольство к Аюки обозреть положение земель России, а от Калмыков получить подробные сведения как о внутреннем ее состоянии, так и о внешних сношениях. Сверх сего имел в виду вооружить, если возможно, Волжских Калмыков против Цеван-Рабтана, которого столь хитрым образом старался поссорить с тестем. Хотя Хан Аюки далек был от мысли восстать на своих единоплеменников, но деньги и другие лестные предложения могли бы поколебать его в дружеском расположении к зятю. Известно, что кочевые мало дорожат узами родства и при виде корысти нередко совершенно забывают оное. И могло статься, что Китайское посольство достигло бы своей цели, но Российское Правительство, коему истинная цель оного посольства уже была известна, предварительно внушило Хану Аюки, что Цеван-Рабтан находится в мирных сношениях с Россиею и что Хан неблагоразумно поступит, если по предложению Пекинского кабинета объявит себя против своего зятя [148] Исполнение сего дела препоручено было Казанскому Губернатору Петру Матвеевичу Апраксину . И так Аюки ласковым приемом Китайского посольства домогался только избавить своего племянника от десятилетнего гостеприимства в Китае и получить что-нибудь от Пекинского Двора за свою откровенность касательно Российских дел. В сем состояла обоюдная завязка представленной политической сцены.

Обратимся к Калмыкам. Право, полученное ими у Российского Правительства, производить набеги на заграничные народы, независимые от России, наконец произвело те пагубные следствия, каких должно было ожидать. Кубанский Султан Бахты-Гирей в начале 1715 года нечаянно напал при Астрахани на Хана Аюки и захватил собственные его кибитки со всем имуществом. Сам Аюки со своим семейством едва спасся уходом к отряду Российских войск, которых Князь Александр Бекович Черкасский вывел из Астрахани к реке Богде для прикрытия Хана. Сии войска стояли в строю, когда Кубанские Татары проходили мимо них; и хотя Хан просил Бековича стрелять по ним, но Князь отказал ему в том под предлогом, что без Царского Указа не может учинить сего. Злобствующий Хан тотчас придумал средство отомстить Бековичу. Он тайно известил Хивинского Хана, что сей Князь под видом Посольства идет в Хиву с войском, и Хивинцы по сему известию скрытно приготовились к встрече Бековича. Известно, что сей воин со всем отрядом своим погиб в Хиве самым несчастным образом.

Вскоре после сего Хан Аюки примирился с Бахты-Гиреем, и в 1717 году, когда возник бунт во владениях последнего, то он посылал ему на помощь Калмыцкое войско под предводительством своего сына Чакдор-Чжаба. Сей полководец, разорив улусы мятежников, обратно взял на Волгу Чжетысанов и Чжанбулаков, которых Кубанцы в бывший набег увели с собою с Волги. Вслед за сим Бахты-Гирей учинил набег на пределы губерний Пензенской и Симбирской, произвел там великое опустошение в селениях и увел с собою несколько тысяч человек в неволю. Когда же начальники Волжских городов, мимо которых Кубанцы проходили, требовали от Аюки войска для защиты, то Хан отвечал, что он не может сделать сего без Указа, так как некогда Бекович не смел без Царского повеления стрелять в Кубанских Татар, когда они грабили Калмыков под Астраханью. Должно заметить, что при сем набеге Кубанцев указателями служили Калмыки, которых Чакдор-Чжаб оставил ему до 170 человек. Из сего открывается, что помянутый набег произведен по предварительному соглашению между Ханом Аюки и Бахты-Гиреем.

Во время Персидского похода Петр I по прибытии в Саратов оказал Хану Аюки знаки отличного внимания. Он изъявил желание лично видеться с ним и угостить столом. Престарелый Хан [149] Хан Аюки в сие время должен иметь около 87 лет от роду. В описании Каспийского моря на стран. 57 он назван в сем году 83-летним стариком. , кочевавший против города на левом берегу Волги, немедленно приехал к нему верхом в сопровождении двух сыновей [150] Сие происходило 21 Июня 1722 года. . Император сошел па берег встретить его и, взяв за руку, повел на галеру к Императрице, которая приняла Хана, сидя под великолепным балдахином. Вслед за сим приехала Ханша с дочерью и также представлена была Императрице. Переговоры кончились тем, что Хан дал 5000 конницы для Персидского похода. Из многих услуг, оказанных сим Ханом России, сия была последняя. В 1724 году Аюки умер.