Андрей Андреев - Русские студенты в немецких университетах XVIII — первой половины XIX века

Как раз на юридический факультет Лейпцигского университета для обучения праву в его европейском понимании и направлялись за казенный счет двенадцать молодых дворян по личному решению Екатерины И, принятие которого, по-видимому, относится в начале 1766 г. з Заметим, как уже обсуждалось в первой главе, что с точки зрения просвещенного абсолютизма, именно юридические факультеты университетов должны были выполнять главную задачу по подготовке для государства образованных чиновников, и в этом смысле поставленная Екатериной цель находилось в полном соответствии со взглядами на университеты других современных ей монархов Европы.

Самой императрицей проводился и отбор будущих студентов. 22 февраля 1766 г. [299] Сборник Русского Исторического общества (РИО). Т. 10. С. 112. она собственноручно отметила в списке выпускников Пажеского корпуса шестерых человек, назначенных «в Лейбциг для наук»: это были Алексей Кутузов, Петр Челищев, Андрей Рубановский, Александр Римский-Корсаков, Александр Радищев и Сергей Янов [300] Старцев А. И. Радищев. Годы испытаний. М., 1990. С. 9. . К этой шестерке по различным ходатайствам в течение полугода присоединили еще шесть молодых людей: князей Василия Трубецкого и Александра Несвицкого, братьев Федора и Михаила Ушаковых, Ивана Насакина и одиннадцатилетнего подростка Василия Зиновьева (близкого родственника братьев Орловых). В результате возникло постоянно повторяемое в последующих документах число «двенадцать учеников» (хотя, на самом деле, из-за различных обстоятельств, количество русских студентов в Лейпциге почти постоянно было меньше двенадцати). Думая о своих студентах как о зачинателях нового русского чиновничества, распространяющих вокруг себя в отечественных присутственных местах учение «добра и справедливости», императрица могла позволить себе такие символы. В то же время, из расчета на двенадцать человек отпускалось в дальнейшем из казны финансирование, поэтому освобождавшиеся вакансии восполнялись затем новыми студентами, присылаемыми из Петербурга. Забегая вперед и допуская известный анахронизм, можно сказать, что с финансовой точки зрения в Лейпциге был основан «русский студенческий институт» на двенадцать мест, существовавший восемь лет вплоть до 1775 г.

Почему же для подготовки будущих «идеальных» русских государственных деятелей был выбран именно Лейпциг? Ответ на этот вопрос в свете дальнейшего анализа будет ключевым, поскольку, во многом, именно особые обстоятельства, связанные с Лейпцигским университетом, повлияли на ход обучения здесь русских студентов, вплоть до открытого выражения ими своего протеста.

В третьей четверти XVIII в. Лейпцигский университет был любимым местом учебы европейского дворянства: немецкого и зарубежного, в том числе из Восточной Европы. Так, в 1760-е гг. здесь отмечали особый приток прибалтийских баронов, посещали университет в это время и датчане, венгры, шведы [301] Tering A. Baltische Studenten an europäischen Universitäten im 18.ten Jahrhundert // Aufklärung in den baltischen Provinzen Rußlands / Hrsg. von O. H. Elias. Köln; Weimar; Wien, 1996. S. 144. . Столь ярко выраженную тягу к Лейпцшу именно дворянских студентов следует объяснить несомненным своеобразием, которым этот университетский город отличался от всех остальных. Если Галле и Иена, небольшие, замкнутые города, готовили, в основном, теологов и правоведов, воспитывавшихся там из представителей бюргерства с их невысоким уровнем культурных запросов, что обуславливало известную всей Германии «грубость» в нравах студенчества, то Лейпциг мог предоставить отпрыскам из высших сословий все возможности для подобающего им времяпрепровождения, какие только дает большой торговый город [302] Kühn P. Goethe als Leipziger Student // Die Universität Leipzig 1409–1909. Leipzig, 1909. S. 65. .

Книжная торговля, проходившая здесь, служила отражением культуры всей Европы, в Лейпциге были собраны известные библиотеки, антикварные коллекции, наконец, сказывалась близость столицы Саксонии, Дрездена, и не только в регулярных визитах саксонского двора, но и в приездах придворного театра. Все это в глазах дворянства придавало студенческой жизни в Лейпциге особую ценность, не сравнимую с другими университетами. Так, отец Гёте, человек старых дворянских предрассудков и слышать не хотел об обучении сына в Гёттингене, куда того влекли научные интересы, но настаивал на его поступлении в Лейпциг и именно на юридический факультет (где Гёте учился в 1765–1767 гг., застав, таким образом, приезд русских студентов).