Андрей Андреев - Русские студенты в немецких университетах XVIII — первой половины XIX века

Молодых людей, конечно, объединяли не только романтические мечты: все они получили в ходе воспитания то или иное представление об идеях Просвещения, на встречу с которыми ехали теперь. Поэтому нельзя оставить в стороне часто затрагивающийся вопрос о влиянии Гёттингенского университета на формирование либерального мировоззрения воспитанников, а конкретнее — их взглядов на необходимость отмены крепостного права, что было основой либерализма в русских условиях того времени [423] См.: Зорин А. Л. У истоков русского германофильства (Андрей Тургенев и Дружеское литературное общество) // Новые безделки. М., 1996. С. 7—35. . Из участников этой поездки сочинения и даже диссертации против системы «рабства» в России во время обучения написали А. С. Кайсаров и В. И. Фрейганг (см. подробнее ниже), известным либералом и действительно крупной фигурой в русской общественной жизни станет Александр Иванович Тургенев. Но было бы неверно, как это иногда делали в историографии, сводить все значение пребывания русских студентов в Гёттингене только к усвоению ими европейского свободомыслия. Задавшись целью осветить именно научные стороны их общения с профессорами, мы находим для этого не меньшие основания.

Основным источником о жизни наших студентов в Гёттингене традиционно считаются замечательные дневники и письма Александра Тургенева [424] Впервые эта тема была поставлена в работе: Wischnitzer М. Die Universität Göttingen und die Entwiklung der liberalen Ideen in Rußland im ersten Viertel des 19. Jahrhunderts. Berlin, 1907. . Помимо них, определенные свидетельства накоплены и о пребывании здесь его друга, рано погибшего в войне с Наполеоном талантливого филолога, публициста и поэта, Андрея Сергеевича Кайсарова [425] Лотман Ю. М. А. С. Кайсаров и литературно-общественная борьба его времени // Учен. зап. Тарт. гос. ун-та. Вып. 63. Тарту, 1958; Lauer R. An. S. Kaisarov in Göttingen. Zu den russischen Beziehungen der Universität Göttingen am Anfang des 19. Jahrhunderts // Göttunger Jahrbuch. 1971. S. 131–149. . Однако немаловажными для понимания именно учебной стороны поездки, отношений гёттингенских ученых и русских студентов являются и обнаруженные нами в фондах Российской государственной библиотеки письма другого спутника Тургенева, Алексея Михайловича Гусятникова, которые тот направлял в Москву к своему учителю, бывшему гёттингенскому питомцу, а затем профессору Московского университета И. А. Гейму [426] См.: Истрин В. M. Русские студенты в Гёттингене в 1802—04 гг. (по материалам архива братьев Тургеневых) // ЖМНП. 1910. № 7. С. 80—144. .

Студент Московского университета Алексей Гусятников — отпрыск семьи богатейших московских купцов, «именитых граждан», породнившихся с графами Орловыми и влившихся в культурную жизнь дворянской Москвы конца XVIII — начала XIX вв. [427] См.: Звягинцев Е.А. Московский купец-компанейщик Михаил Гусятников и его род. М., 1926. , приехал в Гёттинген несколько раньше остальной группы москвичей, 1 июля (н. ст.) 1802 г. В отличие от своих товарищей, он прибыл сюда с уже определившимися научными пристрастиями, хотя многие его спутники, оправляясь в Германию, не имели перед собой строго очерченной учебной программы и не ставили перед своими занятиями какой-либо ясной цели. Для Александра Тургенева, например, побудительной причиной была, прежде всего, воля батюшки, желание набраться знаний, посмотреть людей, а также прикоснуться к любимому им миру немецкого романтизма. Яншин и Пилецкий также были отправлены на средства отца первого из них, богатого откупщика, а петербуржец Фрейганг следовал приказу князя А. Б. Куракина, в канцелярии которого служил. Потом, впрочем, настроения юношей изменялись: атмосфера Гёттингена невольно пристрастила их к учебе, и тот же Тургенев через год начал всерьез задумываться о научной карьере.

Интерес же Гусятникова определился сразу: он приехал изучать древние языки под руководством знаменитого профессора X. Г. Гейне. В том, как объяснял Гусятников цель своих занятий, видится отпечаток более общего суждения, своего рода культурного манифеста, с которым происходила новая научная встреча России и западного просвещения: «мы должны иметь европейское образование, чтобы лучше понимать собственную страну». Гусятников хотел получить классическое образование, освоить греческую словесность, но движимый именно «уважением к своему родному языку», поскольку, как он считал, «вся первоначальная культура России произошла из греческих земель» [428] OP РГБ. Ф. 406. К. 1. Ед. хр. з. Л. 165–170; К. 2. Ед. хр. 1. Л. 160–162. . Немецкие профессора, конечно, одобрили его намерения.