Сергей Пушкарев - Биография С Г Пушкарева

мнению Костомарова, наоборот, в расколе русский народ проявил "своеобразную

деятельность в области мысли и убеждения. Раскол был крупным явлением народного

умственного прогресса" (с. 469).

В отличие от раскольников именно "простолюдин православного вероисповедания, как

его деды и прадеды, очень часто отличался холодностью к религии, невежеством и

безучастием к области духовного развития" (с. 498). "Мы не согласимся с мнением,

распространенным у нас издавна и сделавшимся, так сказать, ходячим, будто раскол

есть старая Русь. Нет, раскол - явление новое, чуждое старой Руси. Раскольник не

похож на старинного русского человека; гораздо более походит на него

православный простолюдин. Раскольник гонялся за стариною, старался как бы точно

держаться старины, - но он обольщался; раскол был явлением новой, а не древней

жизни. В старинной Руси народ мало думал о религии, мало интересовался ею

раскольник же только и думал о религии, на ней сосредоточивался весь интерес его

духовной жизни; в старинной Руси обряд был мертвою формою и исполнялся плохо

раскольник искал в нем смысла и старался исполнять его сколько возможно свято и

точно; в старинной Руси знание грамоты было редкостью - раскольник читал и

пытался создать себе учение; в старинной Руси господствовало отсутствие мысли и

невозмутимое подчинение авторитету властвующих - раскольник любил мыслить,

спорить, раскольник не успокоил себя мыслию, что если приказано сверху так-то

верить, так-то молиться, то, стало быть, так и следует; раскольник хотел сделать

собственную совесть судьею приказания, раскольник пытался сам все проверить,

исследовать" (с. 498-499). "Но совершенно справедлива другая, также

господствующая у нас мысль, что раскол поддерживается и прежде поддерживался

отсутствием народного образования и что просвещение есть единственное средство к

его искоренению" (с. 499). При всех своих заблуждениях раскол представлял собой

"своеобразный, хотя несовершенный и неправильный, орган народного

самообразования" (с. 500).

На рубеже XIX и XX веков компетентным исследователем в области истории раскола и

сектантства был профессор А. К. Бороздин. В своей монографии "Протопоп Аввакум.

Очерк из истории умственной жизни русского общества в XVII в." (1-е изд. 1898;

2-е, испр. и доп. СПб., 1900) автор не только подробно описывает жизнь и труды

главного расколоучителя, но и дает общую характеристику раскола, который он

признает в основе движением религиозным, а отнюдь не социально-политическим;

книга содержит много приложений, включая "Житие" Аввакума. Когда правительство

начало жестокие преследования раскола, тогда в среде раскольников был поднят

вопрос: можно ли молиться за царя, гонителя правой веры? "С этого-то момента

раскол и получает окраску социального протеста, хотя основание протеста всегда

остается чисто церковным: светское правительство признавалось нечестивым,

отрекшимся от истинной веры, и вследствие этого для некоторых оно утрачивало

свой авторитет; началась проповедь сопротивления светской власти и всему от нее

исходящему (сопротивления по необходимости пассивного, но могущего при

благоприятных обстоятельствах стать и активным); эта проповедь усиливалась по

мере того, как возрастал наплыв западных новшеств и параллельно с усилением

правительственной репрессии; однако при этом не следует забывать (а в этом и

была коренная ошибка теории Щапова), что социальный протест направлялся не

против правительства как такового, а исключительно только против правительства,

признанного нечестивым; точно так же и национальный элемент, играя выдающуюся

роль в возникновении и развитии раскола, тем не менее подчинялся в глазах

расколоучителей чисто религиозным побуждениям охраны старой, правой веры,

каковою в силу прежних традиций признавалась только русская вера, сохранившая в

неприкосновенности учение и обряды Вселенской Церкви" (с. 144).

Подводя итоги своему исследованию, профессор А. К. Бороздин формулирует их в 13

пунктах заключения, из коих п. 1-й гласит: "Движение, выразившееся в

деятельности Аввакума, было чисто религиозного характера, национальный же и

социальный элементы, значения которых нельзя отрицать, играют роль

подчиненную... Протест против царской власти, будучи сам по себе явлением

нерелигиозным, истекал из религиозных мотивов, так как власть отпала от