Сергей Пушкарев - Биография С Г Пушкарева

смелый протест против подушных переписей, податей и "даней многих", против

рекрутства, крепостного права, областного начальства и т. п. - это

многознаменательное выражение народного взгляда на общественный и

государственный порядок России, проявление недовольства низших классов народа,

плод болезненного, страдательного, раздраженного состояния духа народного"

(предисловие, с. II). Впрочем, раскол сам по себе не внушает Щапову особых

симпатий: он есть "темная сторона нравственного и общественного развития нашего

народа, плод и выражение крайней недостаточности нравственного влияния

духовенства на народ и отсутствия народного просвещения и воспитания". Сила

раскола, по мнению Щапова, заключается не в его внешнем характере как

религиозно-обрядовой секты, "сила русского раскола заключается главным образом в

его религиозно-гражданском демократизме", "когда он перешел из сферы собственно

церковной в сферу гражданской народной жизни" (с. 55). При Петре Великом "раскол

еще более усилился, осложнился и явно и окончательно принял характер

религиозно-национально-демократический" (с. 103); "принял характер

народно-демократической оппозиции против преобразования России в европейскую

империю, против нового европейского устройства и направления внутренней жизни

России" (с. 131). "Как отколок древней отжившей России раскол окончательно отпал

от новой, Петром Великим устроенной России". И в предисловии к своему труду

Щапов пишет: "В расколе сохранился, так сказать, окаменелый отколок древней

России".

В нескольких главах своего труда Щапов описывает исторически сложившиеся

слабости и недостатки церковной, общественной и государственной жизни России,

способствовавшие возникновению и распространению раскола.

Однако, как видно из приведенных выше цитат, Щапов в это время не считал раскол

положительным и прогрессивным явлением, а в споре Аввакума и Никона он явно

стоит на стороне последнего: "Вселенские Патриархи все единодушно и единогласно

одобрили и утвердили великое дело Патриарха Никона и самого его признали великим

ревнителем Церкви Православной" (с. 53), Никон был "наш великий пастырь, истинно

замечательный гений своего века" (с. 56), "строгий ревнитель правды" (с. 339),

устроитель благолепия в церквах и благочиния в церковном богослужении (с. 320, 331 и др.).

Если в 1855-1858 годах Щапов характеризовал раскол как "окаменелый отколок

отжившей России", то в течение немногих ближайших лет его убеждения значительно

передвинулись в сторону демократического народничества. В брошюре "Земство и

раскол" (СПб., 1862) Щапов понимает земство в народническо-славянофильском духе,

как всю народную массу, противопоставляемую правительству и высшим сословиям (на

официальном языке XVIII-XIX веков эта масса называлась податными сословиями, в

отличие от высших сословий, не плативших подушной подати). В ХVII-ХVIII веках

"тяглые земские люди, - пишет Щапов, - чувствовали скорбь и тяготу от тягла

государевой казны, от злоупотреблений государевых чиновников, от насилия бояр"

(с. 3). Раскол есть "могучая, страшная общинная оппозиция податного земства,

массы народной против всего государственного строя - церковного и гражданского"

(с. 28). Расколоучители и последователи раскола "появились во всех слоях массы

народной", включая богатых купцов, которые своими капиталами поддерживали,

устраивали и усиливали раскольничьи общины (с. 35).

Здесь раскол представляется уже не "окаменелым отколком древней России" (как в

предисловии к книге, изданной в 1859 году), а могучим оппозиционным движением

народной массы против политического, социального и церковного угнетения [5].

Знатоком религиозной жизни и домашнего быта раскольников был известный

писатель-этнограф Павел Иванович Мельников (Андрей Печерский) (1819-1883). По

должности чиновника (для) особых поручений при нижегородском губернаторе (в

царствование Николая I) он принимал непосредственное участие в правительственном

надзоре над раскольниками и близко изучил их жизнь и характер и по

документальным данным, и по личным наблюдениям. Будучи по должности одним из

притеснителей раскола, Мельников по окончании мрачного николаевского

царствования высказался (в официальной записке о состоянии раскола) за политику

полной терпимости в отношении раскола и раскольников и в статье 1868 года писал,