Алексей Виноградов - Русская тайна. Откуда пришел князь Рюрик?

Ярослав Мудрый, несмотря на всяческое почитание его в летописях, был канонизирован лишь в 2004 г. (Украинской православной церковью, годом позже – РПЦ).

Во время которых Харальд, якобы, взял только в Северной Африке восемьдесят городов и захватил огромное количество золота и драгоценностей, причем все это богатство норманн, якобы, отправлял на север к конунгу Ярицлейву «на хранение». Кто бы ни был этот конунг – реальный Ярослав или некий туманно-собирательный образ «восточного» князя, поверить в столь доверительные отношения даже с потенциальным тестем в контексте того времени почти невозможно. Кстати, отметим наличие имя «Ярослав» у западных славян (например, один из князей Рюгена в XIII в.). Впрочем, форма Jerzlaf, Gerzlef подходит и под датскую локализацию Гардарики: не был ли сей владетель назван по городку Jerslev (дат. lev – «жилье») сравнительно недалеко от Holmgaard?

Эстия и Хуно(Конно)гардия были отданы другим, безвестным королям.

Некоторые литовские исследователи предполагают, что именно это балтийское слово появилось раньше скандинавского, и северяне его заимствовали в виде vikingr, но для нас этот спор о приоритетах не столь уж важен. Важно, что балтийская форма нашей ближе.

Ловмяньский…, с.101. Факт, что и плотность всех поселений в Англии больше, компенсируется тем, что эти английские данные взяты только по одному источнику и только по одному типу топонимов – с окончанием на – by (заметим, это твердо установленный скандинавский тип названий, в отличии от тех, которые пытаются «открыть» в России).

Аналогия с XX в. Возвращавшиеся из побежденной Германии демобилизованные солдаты часто привозили с собой немецкие инструменты, которые потом долго использовали в быту – но нельзя же этих новых обладателей инструментов объявлять немцами.

Это связано с их функциональным значением – они служили для скалывания бретелей шерстяных юбок и связывались между собой цепочкой. Одна фибула не могла удержать тяжелую нижнюю одежду и в «одиночестве» служила только для украшения, что не предусмотренного скандинавским обычаем.

Другие несколько поднимают эту долю норманнских могильников, например, профессор И.В. Дубов, до 5 %, что тоже весьма немного. Дубов оговаривается, впрочем, что, по его мнению, «этот процент вовсе не отражает реального числа бывших здесь скандинавов, для многих из которых пребывание в Тимере было временным» (ВИ, с. 25). Однако приводимые доказательства этого временного пребывания настолько условны (ряд образцов керамики, костяных гребней и т. д., то ли сделанных в Скандинавии, то ли похожих на скандинавские), что мало что меняют в приводимом соотношении.

Англосакс Вульфстан в конце IX в. правда, засвительствовал его принадлежность «к Свеонии», но не ясно, государственный ли здесь это термин или этнический. К тому же Вульфстан, как следует из его рассказа королю Альфреду, сам на Готланде не был и большинство ученых не считают эту часть сведений путешественника полностью достоверной. Собственно готландский источник – «Сага о гутах», утверждает, что обитатели острова успешно отбивали все шведские нападения на Готланд, «пока он был языческим» (т. е. минимум до конца X в.). Да и затем вся зависимость от конунга свеев сводилась к выплате ему (вместе с ярлом) скромных шестидесяти марок серебра ежегодно. На острове до XIV в. не было ни шведских чиновников, ни королевских земельных владений, ни одной шведской крепости.

Прежде всего, вендских городов, указывает A.A. Сванидзе. Т. е. получается, что заправляли в шведских «бургах» в том числе и едва онемеченные славяне Поморья. Таким образом, норманнская теория на реальном историческом материале получает как бы обратный смысл.

Так, например, некоторые историки считают, что первая западнославянская волна пришла в Приильменье еще в конце V–VII вв. и принесла «обычай захоронения в длинных (от 10–12 до 100 м) невысоких курганах, по обряду трупосожжения. Эти славяне пришли из среднего Повисленья и района Мазурских болот». (Е.С. Галкина). Но славяне, согласно упоминавшимся польским легендам и археологии, только к концу этого временного диапазона появились в указанных частях нынешней Польши. Может быть, переселялись в Прильменье не они, а, наоборот, некие вытесняемые ими этносы?